— Ты — Эллиот Кирихара, верно?
Лицо у него такое, словно есть два варианта ответа: «да» и тот, за который он найдет нож у себя между левой и правой почкой, — но вот голос спокойный. Кирихара пока балансирует между двумя кардинально противоположными мнениями о нем и очень надеется, что такая неопределенность не будет стоить ему жизни.
— Да, верно! — Арктика не дает ему рот открыть. — Вон, родинка на щеке, как на фотке. А очки куда дел, агентик? Разбили?
Она сочувствующе оттопыривает блестящую нижнюю губу. У нее колоритный акцент, живая мимика, круглое гладкое лицо — она напоминает принцессу Диснея, решившую сменить профессию. Между ними три метра, в комнате — искусственные неоновые сумерки, и Кирихара без понятия, как она умудряется заметить, какие там у него на лице родинки.
— Вы с какой целью интересуетесь? — ровным голосом спрашивает Кирихара.
Лицо Арктики озаряется внутренним светом: ясно, она из тех, кому не стоит задавать вопросы — а то еще ответит.
— Ну, вдруг у тебя такой же минус, как у меня! Я бы дала тебе свои!
Ее вальяжная манера держаться вкупе с глянцевой мимикой топ-модели и быстрой речью ломает Кирихаре мозг по части упрощения и упорядочивания: Арктика ведет себя так, что на нее хочется повесить все ярлыки разом, а в итоге ни один толком и не подходит.
— Ты собиралась его допрашивать, — напоминает Левша, заваливаясь плечом в ворох блестящих подушек.
— Ну, это чтобы он смог увидеть простирающиеся перед ним мрачные перспективы! — Арктика кровожадно блестит глазами, а потом зубасто улыбается. — Тебе уже страшно?
Голландец вздыхает — со всеми сизифовыми тяготами на лице — и открывает рот, но есть один нюанс: Арктика и не думает останавливаться.
— Да подожди, подожди! Я уже этим занимаюсь! Я сейчас все у него узнаю! Агентик, быстренько расскажи нам, — Арктика облокачивается на спинку дивана и принимается качать туфлей на высоком каблуке, — откуда, как и когда оттиски Гринберга оказались у тебя?
Кирихара не выдерживает и начинает улыбаться ей в ответ не самой приятной улыбкой — других у него и нет. Когда он нервничает, бесконечный треп сильно расшатывает его способность молча терпеть раздражители, так что неудивительно, что он в итоге говорит:
— Практически сразу после того, как сорвалась ваша сделка с Хитрецом Мо. Может, вас он тоже обманул?
Улыбка на лице Арктики убывает:
— Во-первых, его поймали китайцы, — она наставляет на Кирихару указательный палец с длинным фиолетовым ногтем, но Кирихара по ее голосу слышит, что она не до конца уверена в достоверности этой информации. — Во-вторых, я…
— Во-первых, покупать что-то у человека, который работает с Чопингом… — настает очередь Кирихары ее перебивать; на самом деле это отчаянная, самоубийственная наглость: от обманчиво мирной болтовни Кирихара быстро теряет равновесие, — уже не самый продуманный ход. В Джакарте нельзя доверять людям в крокодиловых ботинках.
Левша смеется в голос, у Арктики становится такой вид, будто забавное насекомое, которое она держала на ладошке, вдруг ее укусило.
Мне вскроют горло фиолетовым ногтем, думает Кирихара.
И добавляет самым своим нравоучительным тоном:
— Не знаю, как вы дожили до такого возраста, если не знаете этого.
— Слушайте, а мне он нравится, — внезапно хмыкает Голландец, — он заткнул Тику, невероятно!
Арктика тут же возмущается:
— Голланд!
Но тот лишь продолжает посмеиваться:
— Не нервничай, парень. Мы не собираемся сдавать тебя Картелю. У нас с ними свои разборки, так что мы заберем оттиски… и отпустим тебя.
Первое звучит хреново, второе — обнадеживающе. Тем более что, судя по данным Службы, Голландец не врет: в последний год у мотоклуба действительно были серьезные стычки с Картелем. И тогда Кирихара решается спросить:
— Если позволите, — он тянется рукой поправить очки, а потом понимает, что их на нем нет, поэтому делает вид, что собирался поправить волосы, — поясните для меня кое-что. Вы все твердите, что Картель ищет меня, но… — он признается: — Я не понимаю.
Голландец, Арктика и Левша переглядываются, на что Левша пожимает плечами, а Голландец спрашивает:
— Ты не знаешь о том, что Картель объявил на тебя охоту?
— Догадался, когда они, — Кирихара показывает раскрытой ладонью на Левшу, тот шутливо кланяется, — скрутили меня прямо посреди улицы. До этого не подозревал.
Голландец приподнимает брови и скрещивает руки на груди:
— Вся Джакарта уже несколько часов на ушах. Картель дал твою ориентировку. За тебя — живого или мертвого — и за оттиски он готов выплатить двенадцать миллиардов рупий, — он чешет подбородок, — а это почти миллион долларов. Из больших претендентов на оттиски — только Церковь, Триада и Картель.
— И мы, — напоминает ему Арктика.
И «Аль-Шамед», думает Кирихара, но не озвучивает. Видимо, пока что основные игроки не знают, что «Аль-Шамед» вписались в гонку за скрижа… оттисками.
— Все остальные не смогут реализовать оттиски или противостоять конкурентам помощнее и с удовольствием получат хотя бы деньги. Так что удивительно, что наши ребята заметили тебя первыми. Если честно, мы думали, что тебя уже десять раз успели схватить.
— Еще бы, — веселится Арктика, — уверена, вся мелочь в Джакарте повылезает сейчас из щелей и будет прочесывать город, чтобы подлизать зад Картелю.
— И получить миллион.
— Ну, и получить миллион.
Они продолжают болтать между собой, а у Кирихары внутри как будто кто-то взорвал баллон с жидким азотом: все внутренности скручивает жгучим холодом.
— Серьезно, парень, — спрашивает Голландец, присаживаясь на край стола. — Как ты это сделал, украл оттиски?
Его ищет весь город. Весь чертов город. Сейчас уже стоит вопрос не как ему выбраться с оттисками, а как ему выбраться живым.
— Может, он их случайно нашел?
— Нет-нет, погоди, как Брюс Уиллис в том фильме с…
Кто и когда успел сообщить Басиру? И зачем? Это ведь нелогично: так конкурентов на оттиски появляется намного больше, а шанс быть первыми резко снижается… В чем логика? Но если не логика, то, может, это личное? Арройо? Но…
— Господи, Арктика, у тебя отвратительные шутки. Слышать их больше не хочу.
— Да нет, погоди, Левша, дослушай.
Как ему теперь выбраться из