лестнице гостей. Ну, клуб принадлежит «Коршунам» целиком и полностью, вряд ли сюда суются даже полицейские, поэтому хозяевам нет смысла прятаться. Естественно, это не та мысль, которая могла бы Кирихару сейчас утешить.
Они поднимаются, и со второго этажа открывается вид на малый танцпол, огромную барную стойку и столы внизу, видны арки, ведущие на главную танцплощадку, и людей там — тьма. На втором этаже оказывается еще один бар, кресла тут помягче, столы подороже, народу поменьше, а вся правая стена — сплошь тонированные окна и глухие двери. Зона чилаута.
Но Кирихару-то вряд ли ведут развлекаться.
— И почему вы не могли открыть библиотеку? — занудным тоном спрашивает он, послушно идя за Левшой и Глыбой. — Терпеть не могу ночные клубы.
— Блин, — в тон отвечает ему Левша, не вылезая из телефона. — Ну прости. Давай вот в эту дверь, — он не глядя мотает головой.
Глыба останавливается и, видимо, ждет, когда он долистает ленту фейсбука или чем он там все время занимается. Потом Левша поднимает голову, замечает нетерпеливые взгляды, ойкнув, убирает телефон и кивает на кресло:
— Извиняйте, ребята. Так, Глыба, оставайся тут, просто на всякий случай. — Какой всякий случай, надрывно думает Кирихара, всем вместе пилить труп и кропотливо раскладывать по пакетам? — Если что, мы позовем. А ты, Элли из Канзаса, заходи.
Как будто у него есть выбор.
Кирихара входит внутрь, а за ним входит и Левша. Как только он прикрывает дверь у них за спинами, вокруг становится так тихо, будто по ушам резко ударяют тишиной. Кирихара смотрит прямо перед собой и старается не выдавать своего волнения. Главное, чтобы никто не бросился пожимать ему потные от страха дрожащие руки. И с каких это пор он начал шутить в подобных ситуациях?..
— У меня для вас подарок, — говорит Левша, проходя внутрь комнаты.
Комната небольшая — практически во всю ее ширину буквой П раскинулся огромный кожаный диван, заваленный подушками. Посередине стоит круглый низкий стол с кальяном и идущим из центра к потолку металлическим шестом. Сейчас там никого нет, только валяется какой-то журнал.
Второй журнал — в руках у человека, который вскидывает голову при их появлении:
— Да ладно, — удивляется Арктика. — Это действительно был он?
Левша пожимает плечами, плюхаясь рядом с ней на диван:
— Ну, или какой-то сумасшедший фанат, решивший надыбать себе сумку, — он стягивает лямку с плеча и сгружает сумку на стол; внутри многозначительно звякает металл, — и набить ее оттисками Гринберга. Выбирай, какой вариант больше нравится. Где Голланд?
— Лично мне достаточно, что в обоих вариантах он приносит нам сумку!
Арктика откидывается на подушки, довольно улыбается и поигрывает пальцами по темно-вишневым губам, смотря прямо на Кирихару. Взгляд из-под ресниц у нее вызывающе-насмешливый, а стрелками можно перерезать чье-то беззащитное горло.
Примерно это и написано в ее досье.
В жизни Арктика оказывается моложе, ярче и еще красивее, чем на тюремных фотографиях. Это не делает встречу более приятной: Кирихара, стоя перед диваном и чувствуя, как его оценивают, все еще предпочел бы избежать личного знакомства. Одно из правил Джакарты: если девушка носит обтягивающие кожаные штаны и двадцатисантиметровые шпильки, значит, она с легкостью может начистить тебе лицо.
— Так где Голландец? — напоминает Левша, не отвлекаясь от телефона.
— А, — отмахивается она, — сейчас вернется. У нас с Эллиотом есть немножко времени поболтать. Итак, — она складывает руки в замок и кладет их на колено, продолжая улыбаться, — я слышала, ты из ФБР. Он из ФБР, Левша?
— Вроде ЦРУ, — тот ухмыляется чему-то в экран. — Но я не разбираюсь. У них в аббревиатурах черт ногу сломит.
— А что у них есть еще, кроме ФБР и ЦРУ? — Она поворачивается обратно к Кирихаре. — Что у вас еще есть? АНБ? ЦСБ? Я могу просто подставлять случайные буквы!
— Я из Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, — не сдержавшись, отвечает Кирихара. — И, боюсь, вас всех придется арестовать.
Арктика звонко смеется красивым смехом — к ее внешности подходит идеально.
— Он острит, — она пихает Левшу локтем, но тот не реагирует. — Забавный. Давай не будем убивать его сразу?
Давайте вообще не будем его убивать?
— Слушай, агент-шутничок, — Арктика тычет в него пальцем, — а если мы…
Дверь снова открывается, заставляя Кирихару замереть в напряжении. Вошедшего он узнает моментально.
Голландец оказывается крепко сбитым и невысоким, а его забитые татуировками руки, лежащие в карманах форменной кожаной безрукавки, не внушают никакого доверия. Особенно выделяется огромная, в деталях исполненная летящая птица на правом плече. Ее раскидистые крылья прячутся под безрукавкой и выглядывают из-под воротника, переходя на шею. Он единственный белый — в соответствии с кличкой действительно голландец — в комнате с китаянкой Арктикой и индонезийцем Левшой. Индонезиец Левша машет ему рукой, не отвлекаясь от телефона.
Арктика надувает губы:
— Ну вот, приперся.
— Помолчи, — с порога советует ей Голландец, критически оглядывая Кирихару.
— Сам помолчи. Я вообще-то его уже допрашиваю.
— В последний раз, когда ты кого-то допрашивала, ты осталась без ответов, а парень — без передних зубов.
Кирихара холодеет.
— Ой, да ну, надо было быть сговорчивее!
Голландец пропускает это мимо ушей, встречаясь взглядом с Кирихарой. Глаза у него настолько светлые, что почти прозрачные, и оттого взгляд кажется пронизывающим.
— Знаешь, кто мы? — спрашивает он. Его пребывание в Джакарте — это бесконечная череда встреч с теми, чьи досье он перелопачивал, собираясь сюда.
Гангстерский мотоклуб «Коршуны» был основан в двухтысячном, когда его основателю, Йозефусу ван дер Вену по прозвищу Голландец, было всего двадцать два. Судя по сводке из отчетов Службы, поначалу цели у него были вполне достойные: вместе с группой товарищей он открыл свою первую автомастерскую.
Рэкет, торговля оружием, отмывание денег и перегон машин на острова начались потом.
К настоящему моменту, послушно бегут строчки у Кирихары в голове, «Коршуны» — крупнейший мотоклуб на Яве и главный перекупщик и поставщик оружия. На их юридическое лицо открыто девятнадцать автосалонов по всему острову, а штаб-квартира группировки располагается здесь, в построенном ими ночном клубе. Поэтому Кирихара имеет полное право сухо кивнуть:
— Догадываюсь. Почему я тут?
Голландец хмурится, как будто чего-то не понимает.