Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

– Именно он, – подтвердил Иван, поглядывая на Стравинско го, – так вот он сказал заранее, что Аннушка разлила постное мас ло… а он и поскользнулся как раз на этом месте. Как вам это понра вится? – многозначительно осведомился Иван, ожидая большого эффекта от своих слов.

Но этого эффекта не последовало, и Стравинский задал следую щий вопрос:

– А кто же эта Аннушка?

Этот вопрос расстроил Ивана, лицо его передернуло.

– Аннушка здесь совершенно не важна, – проговорил он, нерв ничая, – черт ее знает, кто она такая. Просто дура какая-то с Садо вой. А важно то, что тот заранее, понимаете – заранее знал о пост ном масле! Вы меня понимаете?

– Отлично понимаю, – серьезно сказал Стравинский, касаясь ко лена поэта, – не волнуйтесь и продолжайте.

– Продолжаю, – сказал Иван, стараясь попасть в тон Стравин скому и зная уже по горькому опыту, что лишь спокойствие поможет ему, – этот страшный гип, он врет, что он консультант. Убийца он и таинственный субъект, а может, и черт знает кто еще, обладает ка кой-то необыкновенной силой… Например, за ним гонишься, а до гнать его нет возможности. А с ним еще парочка: какой-то длинный и невероятных размеров кот, который умеет самостоятельно ездить в трамвае. Кроме того, – Иван, никем не перебиваемый, говорил все с большим жаром и убедительностью, – он лично был на балконе у Понтия Пилата, в этом нет никакого сомнения. Ведь это что же та кое? А? Его надо немедленно арестовать, иначе он натворит непо правимых бед.

– И вы хотите добиться, чтобы его арестовали? Правильно я вас понял? – спросил Стравинский.

«Он умен, – подумал Иван, – среди интеллигентов тоже попада ются на редкость умные. Этого отрицать нельзя», – и воскликнул:

– Совершенно правильно! Как же не добиваться, вы подумайте сами! А между тем меня силой задержали здесь, тычут в глаза лам пой, в ванне купают! Я требую, чтобы меня немедленно выпустили!

– Ну что же, славно, славно! – отозвался Стравинский. – Вот все и выяснилось. Действительно, какой же смысл задерживать в лечеб нице человека здорового? Хорошо-с. Я вас немедленно выпишу от сюда, если вы мне скажете, что вы нормальны. Не докажете, а толь ко скажете. Итак, вы нормальны?

Тут наступила полнейшая тишина, и толстая женщина, утром уха живавшая за Иваном, благоговейно поглядела на профессора, а Иван еще раз подумал: «Положительно умен!»

Предложение профессора ему понравилось, однако прежде чем ответить, он подумал, морща лоб, и наконец сказал твердо:

– Я -нормален.

– Ну вот и славно! – облегченно воскликнул профессор. – И если так, то давайте рассуждать логически. Возьмем ваш вче рашний день… – Тут он обернулся, и ему немедленно подали Ива нов лист. – В поисках неизвестного человека, который отрекомен довался вам как знакомый Понтия Пилата, вы вчера произвели следующие действия, – тут Стравинский стал загибать длинные пальцы, поглядывая то в лист, то на Ивана, – прикололи на грудь иконку… Было?

– Было, – хмуро согласился Иван.

– Упали с забора, лицо повредили. Явились в ресторан с зажжен ной свечой в руке, в одном белье и в ресторане ударили кого-то. При везли вас связанным. Попав сюда, вы звонили в милицию и просили прислать пулеметы. Затем сделали попытку выброситься из окна. Спрашивается: возможно ли, действуя таким образом, кого-либо поймать или арестовать? Если вы человек нормальный, то вы сами ответите: никоим образом. Вы желаете уйти отсюда? Извольте. Но позвольте вас спросить: куда вы направитесь отсюда?

– Конечно, в милицию, – ответил Иван еще твердо, но уже не много теряясь под взглядом профессора.

– Непосредственно отсюда?

– Непосредственно.

– А на квартиру к себе не заедете?

– Некогда тут заезжать! Пока я по квартирам буду разъезжать, он улизнет.

– Так. Что же вы скажете в милиции в первую очередь?

– Про Понтия Пилата, – ответил Иван Николаевич, и глаза его подернулись сумрачной дымкой.

– Ну вот и славно! – воскликнул покоренный Стравинский и, об ратившись к тому, что был с бородкой, приказал: – Николай Ивано вич, выпишите, пожалуйста, гражданина Бездомного в город. Но эту комнату не занимайте, постельное белье можно не менять. Через два часа гражданин Бездомный опять будет здесь. Ну что же, – обра тился он к поэту, – успеха я вам желать не буду, потому что в успех ни капли не верю. До скорого свидания! – И он повернулся, чтобы ухо дить, и свита его шевельнулась.

– На каком основании я опять буду здесь? – тревожно спросил Иван.

Стравинский как будто ждал этого вопроса, немедленно уселся опять.

– На том основании, – заговорил он, – что как только вы явитесь в кальсонах в милицию и скажете, что виделись с человеком, лично знающим Понтия Пилата, как моментально вас привезут сюда, и вы снова окажетесь в этой же самой комнате.

– При чем здесь кальсоны? – спросил, растерянно оглядываясь, Иван Николаевич.

– Главным образом Понтий Пилат. Но и кальсоны также. Ведь казенное белье мы с вас снимем и выдадим вам ваше одеянье. А до ставлены к нам вы были в кальсонах. А между тем на квартиру к себе вы заехать отнюдь не собирались, хотя я и намекнул вам на это. Далее последует Пилат… и дело готово!

Тут что-то странное случилось с Иваном Николаевичем. Его воля вдруг как бы раскололась, он почувствовал, что слаб и нуждается в совете.

– Так что же делать? – спросил он, и на этот раз робко.

– Ну вот и славно! – отозвался Стравинский. – Это резоннейший вопрос. Теперь я скажу вам, что, собственно, с вами произошло. Поймите, что вас вчера кто-то сильно напугал и расстроил. Как мож но вам, изнервничавшемуся, издерганному человеку, бегать по городу, да еще рассказывая про Понтия Пилата? Совершенно естествен но, что вас принимают за сумасшедшего. Ваше спасенье сейчас толь ко в одном – в покое. Вам непременно нужно остаться здесь и очень отдохнуть…

– Но его необходимо поймать! – уже моляще воскликнул Иван.

– Хорошо-с. Ну, а самому-то зачем же бегать? Изложите на бумаге все ваши подозрения и обвинения против этого человека. Ничего нет проще, как переслать ваше заявление куда следует, и если мы действительно имеем дело с преступлением, как вы думаете, все это выяснится очень скоро. Но только одно условие: не напрягайте го ловы и старайтесь не думать о Понтии Пилате. Мало ли что можно рассказать о Пилате! Не всему же надо верить.

– Понял, – решительно заявил Иван, – прошу выдать мне бумагу и перо.

– Выдайте бумагу и карандаш, – приказал Стравинский толстой женщине, а Ивану сказал так: – Но сегодня советую не писать…

– Нет, нет, сегодня же, непременно сегодня, – встревоженно вскричал Иван.

– Ну хорошо. Только не напрягайте мозг. Не выйдет сегодня, зав тра выйдет.

– Он уйдет! – жалобно воскликнул Иван.

– О нет, – уверенно возразил Стравинский, – он никуда не уйдет, ручаюсь вам. И помните, что здесь вам помогут всемерно, а без это го у вас ничего не выйдет. Вы меня слышите? – вдруг многозначи тельно сказал Стравинский и завладел обеими руками Ивана Нико лаевича. Взяв их в свои, он, долго в упор глядя в глаза Ивану, повто рял: – Вам здесь помогут… вы слышите меня… вам здесь помогут… вы получите облегчение… да вы уже и чувствуете его!

Иван Николаевич неожиданно зевнул, выражение лица его смяг чилось.

– Да, – тихо сказал он.

– Ну вот и славно! – по своему обыкновению заключил беседу Стравинский и поднялся. – До свиданья! – Он пожал руку Ивана и, повернувшись к тому, что был с бородкой, сказал, уже выходя: – Да, а инсулин можно попробовать дня через три.

Через несколько мгновений перед Иваном не было ни Стравин ского, ни свиты. За сеткой в окне в полуденном солнце красовался на том берегу бор, а поближе сверкала река.

Глава IX КОРОВЬЕВСКИЕ ШТУКИ

Никанор Иванович Босой, председатель жилищного товарищества в том самом доме, где проживал покойный Крицкий, находился в страшнейших хлопотах начиная с предыдущей полуночи.

В полночь эту приехала комиссия, вызвала Никанора Ивановича, сообщила ему о гибели Крицкого и вместе с ним отправилась в квар тиру № 50 для осмотра и опечатания рукописей покойного.

Это и было произведено в отсутствие Груни, которая приходила в квартиру только днем, и легкомысленного Степы Лиходеева, нахо дившегося, как мы уже знаем, на даче у Хустова.

Комиссия объявила Никанору Ивановичу, что жилплощадь по койного, то есть бывшие ювелиршины гостиная и кабинет, перехо дят в распоряжение жилтоварищества, а вещи его подлежат хране нию на указанной жилплощади.

Никанор Иванович тут же ночью запечатал два шкафа, в одном из ко их находились книги покойника, а в другом – его белье и два костюма.

Весть о гибели Крицкого распространилась по всему дому со сверхъестественной быстротою, и с семи часов утра к Босому нача ли звонить по телефону, а затем и приходить с заявлениями лица, просящие им передать жилплощадь покойника.

В течение двух часов Никанор Иванович принял тридцать два та ких заявления.