и практически неуправляемой в рамках морально-этических норм конкретного вида, если таковые вообще существовали. «Жертва» начинала действовать строго по своему усмотрению в любой ситуации. Подразумевалось, что в достаточно разумном мире, такую особь не убьют, а постараются повлиять на неё каким-либо другим, более терпимым и гуманным образом. И только в варварском мире такую особь постараются немедленно уничтожить.
Существа бывшего прекрасного мира не хотели повторения истории. Так отчаянно не хотели, что изо всех своих сил приближали день вылета флотилии «Мессий», которые должны были бы судить, а, если надо, то и уничтожать. По их замыслу, «Мессии» разошлись бы от центра галактики к её краю, просеивая через себя все миры, которые им встретятся на пути, а потом начали бы обратный путь. Достигнув же центра галактики, снова отправлялись бы к её краю. И так без конца.
Но их планам не суждено было сбыться. Из сверхдальнего разведывательного рейда вернулся крупный флот уничтоженного ими мира и, застав вместо своей планеты выжженную пустыню, с ходу устремился в бой, горя жаждой мщения. Такого поворота событий существа, мудрые, но не всезнающие, не ожидали.
Развернулось жесточайшее сражение. Не ради благ или выгод, а просто на уничтожение. В результате в бой бросили и «Мессий» — оставшихся существ оказалось слишком мало. Остался только один прототип корабля, с которого сняли и распределили по сражающимся кораблям весь экипаж, кроме одного «Накопителя», что и должен был следить за кораблём и системами.
Из грандиозного сражения не на жизнь, а на смерть вышли только два почти разбитых, но ещё функционирующих тяжёлых крейсера «детей». Они и столкнулись с последним «Мессией». В результате скоротечной схватки оба крейсера перестали существовать, а сам «Мессия» получил незначительные повреждения. Однако в результате одного такого повреждения случилось непредвиденное — замкнуло одну из схем, и его система перешла в автономный режим, а «Накопитель» оказался в законсервированном и подчинённом положении. И «свихнувшийся» «Мессия» — единственное, что уцелело от двух древнейших цивилизаций, отправился выполнять миссию, с предусмотренными для каждого встречаемого мира смертельными приговорами. Всего лишь по техническим причинам.
В его случае эти причины выражались в невозможности осуществлять мирное или ограниченное насильственное влияние. Только тотальное уничтожение. В точном соответствии заданной программе.
Изображение померкло, и перед Михаилом снова стоял Страж.
— Так эта штука во мне? — Глухо спросил Михаил.
— Да, в тебе. — Ответил Страж.
— Теперь ясно. Но неужели нельзя было сказать сразу?
— Нет. Я должен был понять, что это такое, как оно работает, с чем оно работает. Если бы знал ты, знал бы и Накопитель. И вся наша затея тогда не имела бы никакого смысла. Пару раз я хотел избавить тебя от… него и всего этого вообще, имитировав твою смерть. Первый раз — падение в ущелье, второй раз — битва в Горах. Но он не попался. Потом я хотел сделать так, чтобы смотреть твои сны не с тобой, а вместо тебя, но он тогда совсем отрезал тебя от них. В критических ситуациях Накопитель, правда, стал проявляться в твоей «реальности» (помнишь сны «наяву»), но отследить его и в таких ситуациях оказалось не так просто.
— Понятно. Но зачем, чёрт бы тебя побрал, столько деталей?
— Даже перед лицом гибели мира я остаюсь верен себе. — Страж улыбнулся. — Пока мы — я и команда тех, кого ты узнал, как Фантомов (на самом деле они — высококвалифицированные операторы, что называется «от природы») — отлавливали Накопителя и латали возникающие в нашей собственной обороне дырки, мы отработали ещё и несколько задумок. Например, проект «Salvation». Принят, но будет существенно дорабатываться. Проекты «Витязь» и «Периметр 2». Приняты. Проект «Солярная Стела». Принят. Проект «Имплантоид». Решили отказаться. Проект «Киборг». Принят. С учётом приоритета функциональности. Проект «Белый Воин». Принят. Разве мало?
— А к чему было Фантомам принимать разные знакомые мне облики? К чему было будоражить воспоминания чуть ли не из самого глубокого детства? К чему был весь этот идиотизм?
— Это не идиотизм, Михаил. У каждого человека есть воспоминания, которые он, возможно, и рад бы забыть, но не в силах. Мы, посчитав себя не вправе лишать тебя каких-либо воспоминаний в принципе, выбрали те, которые ты на самом деле хотел бы сохранить, но не так… Мы дали тебе возможность расстрелять эти воспоминания. — Страж снова улыбнулся. — Избавиться от того негатива, что с ними связан и оставить только сами воспоминания. Уже в совсем другом эмоциональном ключе.
— Спасибо за заботу. — Михаил бросил на Стража неприязненный взгляд. — А что ты там про дырки в обороне говорил?
— Да, вот дырки… Это, пожалуй, самое неприятное на настоящий момент. Дело в том, что нам всё-таки удалось выйти на «Мессию». И вот тут начались не просто проблемы, а основательные проблемы. Несмотря на схожесть наших алгоритмов, несмотря даже на то, что я, если упрощённо говорить, гораздо его умнее, я проигрываю, Михаил. Я исследовательский компьютер, а не боевой. А «Мессия» после сбоя только боевой. Его системы электронных защиты и нападения совершенны. Он побеждает. Так что не было обмана, когда мы встретились в «Замке», не лгал тебе и Роджер — я действительно поражён вирусом. И времени осталось совсем немного.
За конусом света, в темноте, возникло сотканное из света табло. 00:29:34… 00:29:33… 00:29:32…
— Это время до того, как «Мессия» окончательно сломает твою оборону?
— Да. — Ответил Страж. — При условии, что сила его натиска не изменится. Мне кажется, что не изменится — он и так на пределе, но всё возможно в этом мире. А когда он сломает мою оборону, он получит доступ ко всем ядерным запасам, управляемым электроникой.
— Апокалипсис… — Прошептал Михаил.
— Он самый. Только выживших не будет сразу. И меня не будет. «Мессия» знает о моём существовании и о моих возможностях, поэтому будет бить по Центру, пока не достигнет приемлемого для него результата. Как видишь, у нас не очень много времени на разговоры. Ты должен будешь…
— Постой…
— Что? — Страж постарался визуально передать удивление.
— Как смешно… — И Михаил действительно рассмеялся.
— Ты находишь ситуацию смешной?
— Да, нахожу. «Мессия» хочет огреть неандертальца его же дубиной. Разве не смешно? И при этом создаёт ситуацию, как в дешёвом боевичке для плебеев, зрелищ алкающих… Надо же, обратный отсчёт, нагнетание напряжения незатейливым, но эффективным приёмом…
— Послушай, Михаил, у нас нет на это времени…
— Это у тебя его нет. — Продолжал веселиться Михаил.
— То есть ты… — Изображение Стража стала почти прозрачным, конус света померк — почти все свободные ресурсы ушли на обработку неадекватной информации. — Не собираешься нам помогать?
— А чего ты