бы рядом и позволила бы одному тебе решать, Клиф, чем ты хочешь со мной поделиться.
Я отвел глаза и увидел Тессу. Она стояла в дверях, на губах печальная улыбка и слезы в глазах.
«Я не могу! Не могу вечно жить прошлым! Но и отпустить его не могу! Что же мне делать?!».
Руки Ники выскользнули из моих пальцев, она отступила назад, словно почувствовав мой холод, мои сомнения.
– Прости меня, Клиф, прости за все это, и пожалуйста, забудь. Нам, и правда, стоит просто напиться. Сделаешь мне еще один свой коктейль? Пусть фея смоет мой позор.
И прежде, чем я что-либо успел ей сказать, Ника пошла к выходу, кинув через плечо:
– Прошу прощения, господа, я покину вас всего на минуту.
Как же сильно я возненавидел себя в тот момент, глядя Нике вслед.
«Слабак!» – крикнул я себе мысленно. – «Жалкий трус!»
Яркий сел на кресле, уставившись на меня с удивлением, словно вопрошая, почему мы вдруг перестали танцевать и веселиться.
– Я такой дурак, – сообщил я зверьку, опускаясь в кресло Ники. – Ты себе даже не представляешь.
Хотя, по взгляду Яркого, мне отчего-то подумалось, что как раз представляет. Кинув ему персик из вазы, на который тот покосился, я осушил свой бокал одним глотком и принялся делать еще напиток, чтобы только чем-то себя занять и не думать обо всем произошедшем. Но мысли сами собой лезли мне в голову, и я едва сдерживался от того, чтобы не запустить бутылку с настойкой в стекло, и не начать клясть себя во весь голос.
Ника вернулась, когда все уже было готово. Я поднялся, освобождая ей кресло, но девушка махнула рукой – мол, ей оно не нужно, – и опустилась на пол, взяв свой бокал со стола.
– Хочу выпить за то, чтобы вашу с Ярким историю ждал хороший финал. Все остальное неважно…
Она сделала внушительный глоток. По-видимому, Ника, и правда, решила хорошенько так напиться, может, чтобы забыть все, что мне наговорила.
Я тоже опустился на пол, покрытый теплым ковром, и выпил за нее тост. Из фонографа все еще звучали заводные мелодии квартета «Четверо из Тильдена», вот только теперь они совершенно не поднимали настроение.
Тяжелое молчание затянулось.
Потеряв к нам интерес, Яркий спустился на пол и снова сел возле окна, глядя на город.
– Похоже, что он оценил вид, – хмыкнул я.
– Когда я впервые тут оказалась, и сама не могла отлипнуть от этого окна несколько часов к ряду. Тогда была зима, снег падал с неба крупными такими хлопьями, и создавалось ощущение сказки.
Ника снова улыбнулась.
– Мне казалось тогда, что я стала главной героиней этой сказки, той самой принцессой, которая пускается в невероятные приключения. Однако же, довольно скоро я поняла, что мне отведена иная роль. Все эти истории, которые я нахожу, все эти сюжеты, в них уже есть свои герои. Мне лишь дается шанс описать их, рассказать людям, и не более.
– Это вовсе не значит, что тебя не ждет своя история, – как-то неуклюже я попытался подбодрить ее.
Ника лишь пожала плечами и сделала еще один глоток. Мы снова замолчали.
Скоро смолкла и музыка.
– Посмотрим, что там есть еще, – она поднялась, но я тут же взял ее за руку, останавливая.
Ника удивленно обернулась, но я решил, что больше не буду сомневаться.
«Пошло все к черту! Я должен, наконец, стать хозяином своей жизни, и сам выбирать дорогу. Когда еще, как не сейчас?»
Я потянул ее на себя, и Ника, потеряв равновесие и взвизгнув, повалилась мне на колени.
– Клиф, что ты делаешь? – расхохоталась она.
– Хочу попросить тебя, – ответил я, глядя на нее сверху.
– И о чем же?
– Ничего не требовать, ни о чем не спрашивать и просто быть рядом.
Она взглянула на меня с невероятной серьезностью и сказала без тени улыбки:
– Только если ты действительно этого хочешь.
Я опустился и вместо ответа поцеловал ее. Губы Ники оказались сладкими и горькими одновременно, как напиток, который мы пили. А еще они оказались теплыми. Прильнув к ним, мне не захотелось отстраняться. Все остальное исчезло, как только я закрыл глаза. Осталось только тепло ее губ. А затем я ощутил, как Ника обвила мою шею руками. От прикосновений ее пальцев по коже побежали мурашки, возбуждение нахлынуло на меня волной.
Бережно я уложил ее на пол, и наши взгляды встретились вновь. Она показалась мне тогда очень похожей на дикую лисицу, которая смотрит на приближающегося к ней человека с опаской, но не убегает, а в глазах читается желание доверять и одна лишь только просьба – не делать зла, быть ласковым и добрым, ведь сейчас она вверяет этому человеку свою судьбу. Я провел рукой по ее щеке и спустился по шее, гладя ее нежную, словно бархат, кожу и давая свое немое, но стоящее всех слов на свете, обещание не причинять боли, беречь, ценить и хранить в своем сердце. Затем страсть снова захлестнула меня, и мы слились в новом жарком поцелуе, уже совсем не таком неуверенном, как первый – теперь мы точно знали, чего хотим сию минуту.
Моя рука опустилась ниже. Гораздо ниже. Пальцы коснулись обтянутой черным чулком ножки и поползли вверх, захватив с собой подол платья. Все выше, и выше, и выше. Вот уже они достигли оголенной кожи, но не остановились на этом. Ника издала тихий стон и часто задышала, словно захлебываясь своим наслаждением, в то время как я продолжал осыпать ее лицо, шею и грудь поцелуями. Она развела ноги, и когда я оказался между ее бедер, резко обхватила мою талию и с силой прижала к себе. В ее глазах вспыхнуло неистовое звериное желание, когда она ощутила, насколько я возбужден, а пальцы Ники принялись ловко расстегивать мои брюки.
Когда я вошел в нее, наслаждение стало столь сильным, что захотелось кричать. Я сдерживал этот крик, стискивая зубы, но Ника и не думала сдерживаться. Она требовала еще и еще, царапая мою кожу своими ноготками, и я