Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

class="subtitle">5

Амине и Дуняша трогательно простились с провожавшим Дукитием в глуши таганайских дебрей.

Запомнив наставления старика, они шли без тропинок, минуя овраги, скалистые распадки, продираясь по буреломным лесным завалам, минуя омуты, говорливые горные речушки и родники и только на третий день дошли до окраин Златоуста.

В городе у Амине жил знакомый башкирин, работавший конюхом у купца, торговавшего лошадьми. Отыскав его, путницы, сердечно принятые в его семье, на радостях от встречи сытно поели, а, переночевав, утром отправились на заимку Анны Петровны Кустовой. Амине, беспокоясь за сохранность самородков, старалась вести Дуняшу по знакомым местам, на которых она раньше хищничала.

На четвертый день утром, мучимая жаждой Амине, не дождавшись, когда Дуняша вскипятит воду, напилась сырой из заброшенного колодца. В пути у нее начались боли в животе. К полудню она могла идти, только опираясь на плечо Дуняши. Так к вечеру дошли до заброшенного прииска, на котором старые отвалы породы перемывали старатели-хищники. Женщина, услышав стоны Амине, расспросила о беде предложив пересилить хворость в ее землянке. Потянулись мучительные для Амине дни болезни. Дуняша заботливо ухаживала за больной, исполняя наставления хозяйки землянки, отпаивала Амине разными отварами из трав. Поправлялась Амине медленно. Потеряв за болезнь силы, исхудав до неузнаваемости, она только к середине августа начала самостоятельно передвигаться и с помощью Дуняши малыми переходами, наконец, дошла до Волчицыного посада.

На заимке путниц вновь подстерегла совсем неожиданная неудача, на ней не оказалось хозяйки. От Семеновны они, удивленные, услышали о новой жизни Анны Петровны на прииске ее мужа.

На другой день Семеновна велела Амине идти к Анне Петровне, понятно растолковав, как сподручнее до нее добраться. Проводив Амине в путь, Семеновна вечером повезла Дуняшу в Миасс к матери, лежавшей в больнице.

Незнакомая дорога, указанная Семеновной, показалась Амине глухой. Неся на себе свои и Дуняшины самородки, она решила идти путем по промыслам Дымкина, чтобы не отрываться в лесах от людей. Шла, прислушиваясь к лесным шорохам, ежеминутно оглядываясь, а отвлекая себя от непривычного страха, старалась думать о своем будущем счастье с Ильей Зуйковым…

В день прихода Амине на кустовский прииск вечером за чаем на веранде Анна Петровна и Петр Терентьевич снова распрашивали ее о принесенных самородках. Амине, помывшись в бане, во всем чистом пила чай с особым удовольствием и рассказывала.

– Хозяйка хорошо помнит, как Дуняша и Амине ушли с заимки?

– Помню! Крадучись ушли, даже обиделась на вас.

– Правильно, что обиделась. Плохо ушли. Ох, плохо. Как жулики. Дед Василий так велел, чтобы никто не знал, зачем ушли.

– За Дуняшу беспокоилась. Обещала матери беречь девчонку, а ты ее без моего разрешения увела.

– Теперь простила?

– Простила, – улыбаясь, ответила Кустова.

– Амине боялась идти в Таганай. Но слово дала деду Василию унести его золото. Отдарил он его мне, как счастье на свадьбу. Пихтач озеро скоро нашли. Ох какой озеро, хозяйка. Совсем как сказка озеро.

– Ты про самородки расскажи.

– Про самородки? Только ты не пугайся. Самородки нашли не Амине и Дуняша. Самородки нам подарил хороший, старый человек.

– Постой, Амине, – перебила Анна Петровна. – Чего плетешь? Кто тебе в таганайской глухомани самородки подарит? Не хочешь правду сказать? Не надо. А врать зачем?

Амине, поставив на стол блюдце с недопитым чаем, вспылила:

– Зачем так говоришь? Амине не врет! Амине правду говорит!

– Да не обижайся.

– Как не обижайся? Дукитий, хороший человек, самородки нам подарил. Пожалел Амине, когда узнал, что не нашла золото деда Василия. Зачем не веришь Амине?

– Трудно такому поверить.

– Почему, Аннушка? – спросил Кустов. – А если действительно есть в глухих местах такой Дукитий? Уж ты ли не знаешь, какие бывают по доброте русские люди на Урале? Я верю Амине.

– Спасибо, хозяин. Амине можно верить, она честный человек.

– Я тебе, Амине, тоже верю. Зная тебя не первый год. Но рассказанное уж больно неправдоподобно. Ведь золота-то в самородках не золотники, а фунты.

– Веришь и не веришь. Как так? Золото настоящее, а слово Амине не настоящее? Дуняшу спроси. У девчонки душа святая. Она сама из туеска наше счастье руками достала.

Анна Петровна встала, подойдя к Амине, поцеловала ее, постояла около нее, гладя голову девушки рукой. Отошла, походила по веранде.

– Всему, что сказала, верю.

– Как можно не верить? У Амине совесть в глазах. Смотри мне в глаза.

– Успокойся! Конец сему разговору. О другом пойдет речь.

– Какая речь? – вздрогнув, настороженно спросила Амине.

– Ну чего пугаешься слова, дуреха.

– О чем скажешь?

– Сколько времени прошло, как рассталась с суженым?

– Беда, как много, хозяйка. Болела Амине. Ходить не могла.

– Погоди! Слушай, что скажу. Семеновна тебе говорила, что на промыслах деется?

Амине кивнула головой.

– Полицию и жандармов трясучка страха перед народом обуяла. По их приказу людей на любые прииски хозяева не допускают. На Дарованном ты окажешься чужой, приметной для приискового начальства. А у тебя большие деньги. Пережди у нас малость. Сама знаешь, как похудала. Илье, суженому, можешь не понравиться.

– Что ты, хозяйка. Он меня любит.

– Послушай меня. Побудь у нас. А придет время, сама тебя на прииск отвезу, как невесту.

– Перекрестись!

– Изволь.

– Илья беспокоится, Амине долго нет.

– Будь покойна. На днях съезжу на Дарованный и скажу Илье, что ты жива, здорова да и богата. Любишь парня?

– Ой, хозяйка. Сына хочу ему родить…

6

Поздний субботний вечер, а привычных песен на Дарованном не слышно. Не поется девушкам и молодкам после происшествия на гришинском промысле. На Дарованном люди за работой стали молчаливыми, с притушенными взглядами. В себе мысли копят. Пойми, какие у них мысли, а ведь наверняка у каждого о своем, порой самом заветном.

Третий день минул, как дошел до Дарованного слушок, будто конная полиция со следователем убралась нежданно с гришинского прииска и на нем началась работа. Лукьян Лукьянович в добром расположении духа побывал на нем с Дымкиным, а после хозяйского наезда двух парней, арестованных за подозрение о подмене хозяину запретных листовок, стражники с шашками наголо увезли неизвестно куда. О парнях никто из приисковых баб не голосил, потому оба холостые. Работяг на Дарованном увоз парней тоже озадачил. На Дарованном свои новости. Об уросе Олимпиады Модестовны, нежданно начавшей вмешиваться в приисковые дела молодой хозяйки, новости достоверные от самой Ульяны узнаны, а она в услужении у старухи. Ден пять назад Олимпиада Модестовна былой характер хозяйский показала. Забрала самовольно у Луки Пестова ключи от конторских шкафов. Доверенный доложил о ее поступке Софье Тимофеевне, и у той с бабушкой вышла семейная ссора. Не какая-нибудь пустяшная ссора с перекидкой словами, а ссора с криками, со стуками кулаками по столу. Внучка, распаляясь, потребовала от