своё восхищение Анатолий.
– Просто хорошо знаю, сколько времени уходит на эту дорогу, – ответил Виктор.
Пока он шёл, ему казалось, что ночь ещё довольно тёплая. И когда он минировал деревянный настил моста, аккуратно, напряжённо-внимательно отслеживая каждое своё движение, ему было тепло, даже жарко, так что пару раз он отирал рукавом пот со лба. Но когда Виктор вместе с группой залёг перед въездом на мост, на обочине, чуть в стороне от дороги, уже через четверть часа он почувствовал, что ночь холодная и земля по-настоящему остыла. Впрочем, это, похоже, был предутренний холод, который обычно бывает при ясном небе.
Как бы там ни было, но теперь небывало затянувшееся лето уж точно кончилось. Ожидая немецкую машину, которая, по сведениям Анатолия, должна была проехать здесь до семи часов утра, хлопцы вскоре начали стучать зубами. И Виктор поймал себя на мучительном желании закурить.
Едва успел он об этом подумать, как услышал в темноте шёпот кого-то из хлопцев:
– Эх, сейчас бы махорочки!
– Это что за разговоры! – с напускной суровостью одернул его Попов, но Виктор отозвался полушёпотом:
– Потерпите немного. Может быть, немцы угостят нас сигаретами.
По голосу его было слышно, что он улыбается.
И тот же голос, что выразил столь понятную Виктору тоску по махорочке, прозвучал уже бодрее:
– Вот это хорошо бы! Как бы это их, Витя, того, поаккуратнее. А то обидно будет, если табачок рассыплется!
– Уж как получится! Тут загадывать нельзя, – мрачно усмехнулся Виктор Петров. – Главное, чтобы сами выродки фашистские взлетели на воздух повыше!
В этих тихих словах явственно слышалась ненависть. Ещё бы! Ведь отец Петрова был одним из тех шахтёров, которых казнили в краснодарском парке совсем недавно. Об этом членам штаба рассказала Ульяна Громова. Она говорила о сыне, вступившем в подпольную группу, чтобы мстить врагам за гибель отца, с гордостью и состраданием, хорошо понимая чувства своего товарища.
Однако предутренний холод всё настойчивее навевал мысль о табаке, превращая её в навязчивую идею.
– Отчего же это нельзя загадывать? – услышал Виктор. – А я вот возьму и загадаю! Я как раз между тёзками…
– А ну тише! – решительно скомандовал Анатолий Попов. – Кажется, едут. Слышите?
Все замерли и прислушались, затаив дыхание. Юго-восточный край неба уже начал заметно светлеть. Какой-то отдалённый шум и в самом деле приближался, нарастал, становился всё отчетливей. Несомненно, это был звук мотора. Вот уже стал виден и свет фар.
Взрыв громыхнул так оглушительно, что Виктор сразу понял: со взрывчаткой он несколько переборщил. Когда комья земли перестали сыпаться со всех сторон, он приподнял голову. Вспышка ослепительного пламени больно резанула глаза. Он зажмурился и снова припал к земле. Грянул взрыв громче первого. Это рванул бензобак.
– Ну, спасибо тебе, Витя! Дал прикурить! – услышал он то ли упрёк, то ли поздравление.
– Так им и надо! – отозвался мрачный голос Петрова. – В порошок мразь фашистскую! И настил моста пусть-ка теперь чинят! Молодец, Третьякевич! Это по-нашему!
– Да нет, надо бы и вправду поаккуратнее, – со вздохом возразил Виктор. – Чтобы трофеи можно было взять. Нам оружие позарез нужно. Да и взрывчатку поберечь бы. Многовато я её извёл на хлипкий мост и паршивую легковую машину. Тут и одной мины бы хватило.
– А Тюленин говорит, что взрывчатки у нас много, – заметил Петров.
– Это Серёжина заслуга, – отозвался Виктор. – Только взрывчатка нам ещё очень пригодится. Я думаю, хлопцы, надо почин наш повторить. Будем считать, что это только начало. А теперь уходим, пока не рассвело.
Через полчаса, прощаясь с Виктором на повороте дороги, Толя Попов вернулся к прерванному разговору.
– Это было хорошее начало! – улыбнулся он, хлопая Виктора по плечу. – Ты, Витя, давай бросай свою самокритику! С праздником тебя! Главное, что мы этих фашистов на тот свет отправили в честь нашего праздника!
– С праздником, Толя!
И они крепко обнялись на прощание.
В Краснодон Виктор вернулся усталый после бессонной ночи, но счастливый. Он зашёл к Васе Левашову, который уже успел поспать после своего ночного задания и чувствовал себя куда бодрее Виктора. Вместе они отправились к Ване Земнухову. Погода стояла ясная, солнечная, и над зданием школы имени Ворошилова в синем небе вызывающе гордо развевался на ветру красный флаг. Его было хорошо видно со всех сторон.
– Ай да молодец наш Серёжка! – не смог удержаться от восторга Вася. – Видишь, сделал, как решили! И поверили, дурни! Боятся, шкуры продажные, что им башку оторвёт! А может, и зря мы настоящую мину на них пожалели?
– Школу нашу жалко, – тихо заметил Виктор. – Фрицев мы всё равно скоро выгоним, а школа останется. В ней ребята и девчата учиться будут ещё много-много лет после нас.
– Твоя правда! – согласился Вася. – А что, Витя, думаешь, скоро фашистам капут придёт?
– Конечно, скоро! – убеждённо ответил Виктор. – Может, уже к Новому году из-под Сталинграда их вышибут. А тогда уж погонят так, что побегут они, гады, без оглядки. А мы им от себя тоже добавим пинка под зад на прощание. Вот ведь уже сегодня они видят и знают, что город наш их власти не признаёт и никогда не покорить им нашего советского народа!
Ваня Земнухов встретил их в знакомом Виктору лихорадочно радостном состоянии, столь же воодушевленный, сколь и взволнованный. Он, очевидно, тоже не спал эту ночь, да и всё последнее время выспаться ему доводилось редко. Виктор заметил тёмные круги у него под глазами.
– Видели флаги? – воскликнул Ваня, сияя такой ослепительно яркой, открытой улыбкой, какой Виктор, пожалуй, никогда ещё у него не видел. – Висят?
– Над нашей школой имени Ворошилова висит, – подтвердил Виктор. – Только что видели.
– Полицай на крышу раз уже лазил, – смеясь и потирая руки, сообщил Иван. – Да сразу в штаны наложил, когда сюрприз от нашего Серёжки увидел! Так и слез ни с чем. От начальства по морде получил, люди видели. Народ над полицаями уже смеётся.
– И на дирекционе флаг повесили! – заявил вдруг Вася Левашов. – Мне Серёжа, брат мой, сказал, когда рано утром забегал. Это рабочие механических мастерских сами постарались. Эх, жалко, если скоро снимут! Ведь как это хорошо – наш красный флаг над их фашистским дирекционом!
– Надо было тюленинскую идею нашим ребятам, которые у Лютикова работают, на вооружение брать! – заметил Иван, весело смеясь.
– Полицаям фрицы и так хвосты накрутят! – в тон ему ответил Вася. – А то и вовсе шкуру спустят. Ой запомнят они наш праздник! Будут бегать как вшивые по бане!
– А фрицы наверняка думают, что это партизаны из леса! – озорно вставил Иван.
– Да, именно так они и думают! – подхватил Василий. –