я телеграфировал от имени префекта главному полицейскому комиссару в Бордо категорический приказ:
«Человек с приметами, указанными вам в телеграмме вашего коллеги из Биаррица, наверное Альмейер, фотографическая карточка которого была вам выслана. Примите все предосторожности. Сегодня посылаю к вам агента Судэ, который знает этого человека».
Я призвал к себе Судэ и показал ему телеграмму биаррицкого комиссара.
— Вы правы, — сказал он мне, — я узнаю подвиги Альмейера.
Сборы Судэ в дорогу были недолги, и он со следующим же поездом уехал в Бордо.
По приезде ему улыбнулось счастье, и он мог сразу разузнать, в какой гостинице остановился Марио-Маньян. Но там его ожидало разочарование; комиссар бордосской полиции, по всей вероятности, вообразил, что парижский префект полиции имеет слишком пылкое воображение и не счел нужным принять предосторожности.
Когда Судэ стал расспрашивать хозяина гостиницы, тот сказал ему:
— Действительно, еще вчера у нас жили господин и госпожа Марио-Моньян, прелестная парочка, муж — безукоризненный джентльмен, жена — прелестная и изящная светская дама! Вчера вечером они внезапно уехали. Вот как было дело, в отсутствие господина Маньяна приходил полицейский агент и просил передать ему, что господин комиссар полиции желает его видеть. Когда мой жилец возвратился, я передал ему его поручение.
— Браво! — воскликнул он. — Мой отец — друг здешнего комиссара, я хорошо его знаю, это старый чудак. Если он думает, что я совершаю свадебное путешествие для того, чтобы скучать в его обществе, то он сильно ошибается! Я сейчас же уеду отсюда.
Они быстро уложили свои чемоданы и отправились на станцию.
Мне кажется, бесполезно добавлять, что в гостинице вся прислуга дала самые лучшие отзывы о молодой парочке, которая так щедро давала на чай.
Не теряя времени, Судэ возвратился на станцию, где с большим трудом мог узнать, куда направились беглецы.
Сначала Альмейер сдал свой багаж в Париж, но вдруг уже перед самым отходом поезда переменил направление и велел записать местом назначения багажа — Кутр.
Разумеется, Судэ помчался в Кутр.
В Кутре поезд стоит четверть часа, пассажиров масса, толкотня страшная, тем не менее нужно было узнать, какое дальнейшее направление избрала парочка Маньян. Частью уговорами, частью просьбами Судэ добился-таки, чтобы в багажном отделении ему показали книги, и таким образом узнал, что беглецы продолжали путь на Гавр.
Поезд, отправлявшийся на Руан и Гавр, отходил через несколько минут, и Судэ успел телеграфировать мне только пару слов:
«А. опередил меня на несколько часов. Еду за ним в Гавр».
Получив эту телеграмму, я сообразил, что нужно гораздо больше времени, чтобы приехать из Кутра в Гавр, чем из Парижа в Гавр, и тотчас же послал в этот город агента Блеза.
Как только мой сыщик прибыл в Гавр, он постарался разузнать, кто прибыл из Кутра в Гавр, это не могло быть очень трудно, так как пассажиры, совершающие такой дальний переезд, бывают немногочисленны. Тем не менее начальник станции объявил, что у него не было ни одного билета из Кутра до Гавра; к счастью, спустя несколько часов приехал Судэ, который, будучи более настойчив или убедителен, сумел настоять, чтобы ему показали весь пакет билетов за несколько дней, и среди них действительно нашел два билета первого класса из Кутра до Гавра.
«На этот раз, — думал Судэ, — они уже не ускользнут из моих рук».
Однако получить на станции более точные подробности было невозможно. Никто из служащих не знал, в омнибусе какого отеля был отправлен багаж обоих пассажиров, прибывших из Кутра.
И вот, оба моих агента принялись рыскать по Гавру, насторожив слух, зорко озираясь кругом, а главное, возлагая все надежды на случай.
Они отправились в Сент-Адресс, предполагая, что Альмейер, наверное, приедет туда, чтобы подышать чистым морским воздухом; они провели там целый день и тщетно оглядывали все прибывавшие экипажи.
С наступлением ночи они возвратились в Гавр, разумеется, разочарованные и встревоженные мыслью, что, пожалуй, и на этот раз дичь ускользнет из их рук. Вдруг, когда они проходили по Страсбургскому бульвару, их внимание было привлечено изящным туалетом и красотой молодой женщины, проезжавшей в открытом экипаже.
Но, глядя на эту интересную особу, они увидели ее спутника, элегантного молодого человека с накрученными усиками и одетого по последней моде.
— Это он! — воскликнул Судэ.
Одним прыжком он подскочил к экипажу и, схватив под уздцы лошадей, остановил их. Блез со своей стороны вскочил на подножку экипажа и схватил за шиворот спутника прекрасной дамы.
— Вы ошибаетесь, сударь! — воскликнул молодой человек.
— Возможно, — ответил Судэ, — но пойдем объясняться в комиссариат.
Альмейер ни на одну секунду не потерял самообладания и продолжал мило улыбаться, как светский человек, которого забавляет подобное недоразумение.
Однако, когда его привели к комиссару, он понял, что на этот раз окончательно попался.
Его попытки запугать представителя правосудия рассказом о своих влиятельных связях и знатной родне ни к чему не привели, так как, само собой разумеется, он не мог предъявить своих документов. Господин Бальмар, который был тогда главным комиссаром в Гавре, немедленно отправился сделать обыск в отеле Фраскати, где остановилась интересная парочка.
Но там нашли только шелковое белье и флаконы с духами. Альмейер был франт, и, конечно, в его багаже не было и следа компрометирующих бумаг.
Когда наш герой увидел, что попался в лапы Судэ, который не имел ни малейшей охоты его выпустить, он понял, что отныне все комедии бесполезны.
— Прекрасно, — сказал он, — я пойман. Так знайте же, я — Альмейер.
Тогда на сцену опять выступил Рокамболь. Этот странный человек, должно быть, очень интересовался тем, что говорили о нем и писали в газетах. И вот ему захотелось еще раз блеснуть перед толпой неожиданным великодушием, которое могло украсить его имя новым фантастическим ореолом.
Когда обыск был окончен, он подошел к господину Бальмару и самым спокойным тоном объявил, что намерен сделать важное признание прокурору республики.
Альмейера отвезли в городскую ратушу, куда также явился прокурор для допроса.
— Вот в чем дело, господин прокурор, — сказал Альмейер тоном принца крови, принимающего в аудиенции одного из своих подданных, — я не желаю, чтобы за меня пострадал невиновный. Я слышал, что вчера вы задержали какого-то субъекта по подозрению в воровстве, совершенном в почтовой конторе. Это я взял денежный пакет, о котором идет речь.
Как читатель видит, Альмейер за два дня, проведенных в Гавре, не потерял времени даром и не изменил своих привычек.
Потом, обращаясь к Судэ, который не спускал с него глаз, он с улыбкой сказал:
— Ну, господин Судэ, не сердитесь на меня за те хлопоты и беспокойства,