сказал он, — при всем уважении, которое я к вам питаю, мне кажется, что сейчас вы были обмануты. Субъект, только что вышедший из вашего кабинета, некто Катюсс, по всей вероятности, хотел вас обмануть; это он обокрал господина де Сито, а теперь хочет отвратить подозрение.
Я поспешил возразить вновь прибывшему с самой очаровательной улыбкой:
— Потрудитесь сесть, милейший, и, чтобы доказать вам, что я не был обманут, намерен задержать вас, так же как задержал Катюсса. Двое людей, столь хорошо осведомленных, как вы и он, должны остаться в распоряжении правосудия.
Понятно, он протестовал, но все было бесполезно.
В тот же вечер Рото, прозванный Кудряшем, был арестован, и очная ставка между ним, Катюссом и С. была чрезвычайно интересна. Я узнал, каким образом была подготовлена кража на улице Нотр-Дам-де-Назарет у господина Бенуа-Берне и почему Катюсс явился ко мне с доносом на одного из своих сообщников.
Как водится сплошь и рядом, воры, рассорившись между собой, начали выдавать друг друга, и непосредственным результатом было увеличение числа обвиняемых.
Вот таким-то образом мне указали на некоего Мария, по прозвищу Мышь, игравшего одну из главных ролей в краже, совершенной на улице Нотр-Дам-де-Назарет. Мышь имел исключительные дарования к подделке ключей. Он сфабриковал ключ к квартире господина Бенуа и несколько раз приводил туда своих сообщников в те часы, когда хозяин квартиры бывал на бирже.
Там же, на месте, Катюсс, претендовавший на роль главаря шайки, составил план кампании.
— Денежный шкаф без секретного замка, — сказал он, — следовательно, достаточно будет достать от него ключ. Пусть двое из нас проникнут вечером в кабинет господина Бенуа и во время его сна украдут ключ.
План был найден превосходным, и сообщники поклялись выполнить его пунктуально.
Однако за несколько дней до назначенного срока двое участников, а именно Мышь и некто Крючок, пробрались в квартиру господина Бенуа, взломали денежный шкаф отмычкой и похитили все ценные бумаги, затем, по всей вероятности, бежали в Бельгию или в Англию, чтобы ликвидировать добычу.
У господина де Сито Катюсс также был одурачен своими сообщниками. Под вымышленным именем синьора Энрико Пинто и выдавая себя за богатого испанца, он нанял квартиру в том же доме, где жил граф де Сито, но он совершил большую неосторожность, отлучившись на несколько дней в Трувиль. Его сообщники воспользовались этим случаем, чтобы вынести из квартиры графа все ценные вещи.
Обманутый, таким образом, всеми сообщниками, Катюсс не нашел ничего лучшего, как донести на них полиции.
Я немедленно занялся двумя беглецами.
Мышь первый попался в руки полиции. Я узнал, что у него есть брат, находящийся в Мазасе. Нужно заметить, что редко случается, чтобы в среде мошенников не пробуждалось родственного чувства, коль скоро кто-нибудь из семьи попадет в тюрьму. Вот почему я был почти уверен, что Мышь покажется где-нибудь поблизости Мазаса, и назначил тайный надзор. Мои предположения не замедлили осуществиться.
В один прекрасный вечер наш агент, — кажется, это был Барбаст, — увидел Мышь, который подходил к Мазасу с корзиной съестных припасов для своего пленного братца.
Мышь, увидев для себя опасность, хотел выхватить из кармана револьвер, но Барбаст и двое полисменов, которых он подозвал, вовремя удержали преступника. Его связали и отправили в полицейский пост, где я стал его допрашивать. Однако Марий, по прозвищу Мышь, не хотел ничего знать.
— Я не такой негодяй, как Катюсс, — говорил он, — вы можете искать, сколько вам угодно. Я никого не выдам.
Я отправил этого субъекта в арестный дом, и мы продолжали искать Крючка, который был настоящим главарем шайки и, кроме того, директором целой ассоциации воров, мошенников и карманников.
Я узнал, что Крючок, именовавший себя господином Менеган, повез в Лондон похищенные у господина Бенуа ценные бумаги. Я тотчас же отправил сыщика Гулье в столицу Великобритании. Счастье улыбнулось ему: он скоро отыскал ловкого мошенника.
В Лондоне Гулье, прекрасно говоривший по-английски, вступил в сношение с людьми, занимающимися по ту сторону Ламанша выгодной профессией — «воровских банкиров».
В Англии, где закон не преследует сбытчиков краденых вещей, процветает вполне безнаказанно, почти на глазах полиции, особая отрасль промышленности, состоящая в том, чтобы перепродавать жертвам грабежа их же процентные бумаги с вычетом от 25 до 40 процентов комиссионных. Ниже я буду иметь еще случай поговорить подробнее об этой отрасли промышленности.
Гулье скоро узнал по доносу одного из таких «воровских банкиров», что Менеган, он же Крючок, поселился в отеле «Полдень» и живет, как настоящий важный барин.
Гулье, в сопровождении английского сыщика, господина Грасама, отправился в означенный отель и вошел в салон как раз в то время, когда Менеган, комфортабельно развалившись на канапе, читал французские газеты… в которых говорилось о нем.
Они направились прямо к нему и заявили о своем звании. Менеган, с высоты своего величия, смерил их надменным взглядом и с апломбом возразил:
— Господа, вы ошибаетесь, я не понимаю, что вам от меня нужно, я голландец и никогда не жил во Франции, следовательно, я даже не мог совершить тех краж, в которых меня подозревают.
На эти протесты не обратили никакого внимания, инспектор Гулье и его английский коллега связали Менегана, который был отправлен в полицейский пост на Кингстрат, где он подвергся тщательному обыску; в его ботинках и под подкладкой шляпы было найдено десять тысяч франков банковыми билетами. В отеле Half Noon, когда там сделали обыск, также было открыто на 10 000 франков французских и итальянских процентных бумаг, из числа похищенных у господина Бенуа-Берне.
Однако добиться высылки Менегана во Францию было нелегко.
Он уверял английские судебные власти, что по происхождению он голландец, и нам стоило многих хлопот выяснить его подлинную личность; но в конце концов было дознано, что настоящее его имя Керио и он уже раз пять или шесть побывал под судом. Только тогда английское правительство согласилось на выдачу этого преступника. Но инцидент этим не кончился. Менеган чуть не ускользнул на пути в Париж.
По приезде в Кале его посадили в тюрьму, где первой его заботой было попытаться бежать. Ему удалось проломать дыру в потолке своей камеры, и он уже протиснулся на полкорпуса в это импровизированное отверстие, когда сбежавшиеся на шум жандармы положили конец его мечтам о побеге, стащив его за ноги вниз к реальной действительности.
Я также съездил в Лондон, чтобы допросить Керио и отыскать некоторых из его сообщников, которые, как мне было известно, находились в Англии, но казуистика английских законов не позволила мне снять допрос с арестованного, пока он не вступит на