Можно только добавить, что я в течение последних лет прошел через 8 (восемь)
операций, что на мне разрезали и пошили что угодно. Но все-таки жив. Между про-
чим, снова вижу хорошо, мои плохие очные линзы (испорченные катарактой) выреза-
ли, сейчас пользуюсь контактными линзами, служат хорошо, снова могу читать и
писать, значит, другой раз в жизни я стал грамотным. Только не знаю, кому это
нужно.
Знаешь хорошо, как я проработал двадцать лет жизни. Отдал обществу бук-
вально все. И сейчас уже десять лет изолирован от работы, бесспорно полезной, лю-
бимой и на уровне, за который мне никогда стыдно не будет. Полная 1/3 активной
жизни!!! Все знания, опыт, способности, горы материалов и двадцати годами труда
проверенная жажда служить обществу просто выброшена, и все. Кажется, уже не-
далеко время, когда придется распрощаться с моим домом, где я живу с детьми.
Но виноват я. Просто у меня нет способности сказать «белое», когда вижу
черное. Только в давнем прошлом оценивали у меня безуклонную правдивость. Сейчас
не то время. В диких ветрах деревья ломаются, только трава желательно сгибает-
ся и переживает. Но из дерева траву не сделаешь.
Но хватит. В книжных магазинах не появится 12 томов путевых очерков и
монографий, в печати и по радио не пойдет несколько сот репортажей – ну и что?
Было двое шатунов Г+З, и десять лет их нет. Ну и что? Когда-то кто-то принял
анонимное решение – и забыл. Все. Совесть? Ответственность? Обязанность? Чепу-
ха! Просто погибло двенадцать книжек и кто-то или что-то вместе с ними. Ничего,
книг много, нас тоже много.
Видно, что жизнь не остановится. И, может быть, раз даже придует Леню из
Монголии или Кореи в Прагу, к старому медведю, который уже забыл шляться по
белому свету. Ленька, приезжай! 10
Письмо в Улан-Батор (23 января 1980 г.)
…На этот раз я получил твое письмо с совсем новой экзотикой. Пхеньянская
карточка, адрес улан-баторский. Где же осталась твоя любимая Сибирь? Да ведь ты
забудешь вид своих собственных детей и жену. Куда же ты суешься к черту на ку-
лички?
Ты обрадовал меня, как всегда. Но слушай, ты забываешь обо мне.
На каждое твое письмо из прошлых лет (их, к сожалению, очень мало) я поря-
дочно ответил. А ты говоришь, что я не отвечаю. Но ты прав, мои братские чув-
ства к тебе, к друзьям, к твоему народу, все это раз родилось и остается. Конечно,
есть люди, которые меняют свои чувства и свои мнения, зависимо от того, что они
считают выгодным. Но это не чувства и отношения, это только расчет. Конечно,
всяко бывает. Когда-то очень тяжело сохранить всю верную искренность есте-
ственных отношений, но без них жизнь опустела бы. Какой был бы в ней смысл?
Значит, Ленька, я тот же самый, каким ты меня встречал первый раз почти
двадцать лет тому назад.
Новости о твоей Галке напоминают мне мой собственный опыт. Что подела-
ешь? Кажется, что почти невозможно, чтобы родители защитили своих детей пе-
ред лишними ошибками. Каждое поколение должно делать свои ошибки, только соб-
ственный, нелегкий опыт накапливает нужную мудрость. Всегда будет так. Мы
тоже не принимали всех советов своих родителей. Ничего. У Галки добрые грунты,
не боюсь.
Сколько лет я уже тебя не видел, Ленька? Пять? Шесть? Во всяком случае, это
уже вечность. Приезжай! Хотя бы в отпуск, если не по путевке. Знаешь, с моим здо-
ровьем уже не все в таком порядке, как в прошлом. Что-то я накопил постепенно в
путевых условиях и что-то добавил в течение последних 10–12 лет. Ты хорошо зна-
ешь, что прощаться с пожизненным, хорошим, интересным и общественно до той
меры полезным трудом, это трудно и постепенно сказывается даже на состоянии
здоровья. Но все-таки еще жив, и жду тебя, даже с бутылочкой доброго легкого вина
из южной Моравии.
Привет всем твоим, ЕЕ, 11 Макарову и всем друзьям. Всем желаю полное удо-
вольствие в труде, такое, после которого можно спокойно спать. Да ведь для них,
как для тебя, всегда бывало самым важным: быть полезным для других. Желаю им
всем счастья и доброй, спокойной совести. Крепко тебя обнимаю. Твой Юра 12 .
Письмо в Москву (13 января 1983 г.)
Ленька, милый, рад был читать твои дружеские строчки. Но ответить в
письме – это совсем невозможно. Знаешь, твои и мои условия жизни совершенно раз-
ные. К сожалению, эти последние 14 лет сказались на моем состоянии здоровья и
равновесии.
Знаешь, прошло время очень долгое, очень тяжелое. Если сможешь, Ленька,
приезжай. Приветствую тебя как всегда, с огромной радостью. Посидим, поговорим,
повспоминаем прекрасные сибирские дни. А пока желаю тебе здоровья, успехов и
навсегда добрую совесть. Твой Юра 13.
Письмо в Москву (13 января 1984 г.)
Дорогой Ленька, спасибо тебе зе дружеское письмо из Улан-Батора. <…> Я чи-
тал и воспринимал с радостью и удовольствием, которого было мне действительно
надо. Жизнь для меня стала легче, наоборот. И годы не стоят. Слишком долго вы-
сказывается серия трудностей на состоянии здоровья. А если бы ты смог обрадо-
вать меня и появиться после так долгого перерыва у меня дома, наверное, не понра-
вилось бы тебе. Тот чудесный музыкальный инструмент пришлось продать. И сей-
час уже пора передвинуться из этого дома куда-то в деревню, в условия, достаточ-
ные для двух пожилых людей, как моя жена 14 и я.
А теперь более радостные новости. У дочери Ганны, которая вышла замуж в
Кладно (ее муж академический художник), родился сын год тому назад. И у моего сы-
на, который работает в Варнсдорфе на северной границе Чехии (он врач-гинеколог),
родился тоже сынок. И Ганка ждет второго ребенка. Все здоровы, когда-то даже
счастливы.
Ну, и я пока еще жив, что касается моего грешного тела. Об остальном лучше
помолчать. Знаешь, Ленька, 15 лет, это очень долгое время, именно на данных усло-
виях. Слишком много устал, слишком часто и серьезно заболел, слишком далеко мой
– по-моему – хороший, полезный и интересный труд. Обо всем этом я уже давно не
говорю. Не надо. Но спрашиваешь всегда с естественным интересом. Вот тебе от-
вет, правдивый, но не очень вдохновительный.
Ленька, милый, желаю тебе и всем твоим любимым счастья, удачу, здоровье и
покойную совесть. Твой Юра 15 .
Письмо в Мапуту (2 июля 1987 г.)
Ленька, друг мой дорогой, опять я обрадовался над твоим письмом, опять от-
вечаю, как всегда, с новой надеждой, что мое письмо в конце концов дойдет до тебя.
Далеко ты пошел за своим любимым трудом и местами 16. Надеюсь, что среда
и работа заполняют твое время полным удовлетворением. Ты сам в Мозамбике или
с семьей? Мы в свое время там нашли много искренних, простых, но гостеприимных и
сговорчивых людей. Я понимаю, что именно этого тебе нужно.
Очевидно, ты не получил моих писем, в которых я тебе рассказывал о себе и о
детях. После многих лет я получил работу: резал фруктовые деревья на Петржине,
Семинарска заграда. Ты помнишь, какая это прекрасная гора в середине нашей сто-
лицы. За три с половиной года я провел полную реконструкцию 2800 старых, пре-
красных, но больных деревьев. Зимой и летом. Потом заболел спиной. Заработка не
было, держать пражский дом было не с чего. В промежутке Юрочка женился, Ган-
ночка вышла замуж, у каждого двое детей. Они живут в старом доме, а я с женой