напрямую касается тебя…
Арон говорил каким-то непривычно жестким голосом, требовательно и даже угрожающе. Жуткие картины возможных несчастий возникли перед глазами. Я с трудом выдавил из себя: «Что случилось?» Арон молчал, и я в ужасе произнес еще только одно имя: «Катя?» Арон наконец ответил: «Екатерина Васильевна погибла…» В трубке зашумело, и я что-то кричал, пытаясь пробиться сквозь шумы, надеясь, что ослышался: «Арон, Арон, ты слышишь меня, что случилось?» Связь внезапно восстановилась, и Арон четко сказал: «Приезжай поскорее, я не хочу говорить об этом по телефону». Я почти заорал на него: «Нет, я должен знать это сейчас же…» Наконец он ответил почти спокойно, как уже давно переживший всё это: «Никто ничего толком не знает, Игорь. Всеволод Георгиевич пришел к нам на проходную, был сильно нетрезв, требовал позвать тебя… Екатерина Васильевна вышла и увезла его домой. Что там случилось — неизвестно… На следующее утро нашли три трупа…» Я выдавил из себя только одно имя: «Витя?» Арон ответил: «Нет, Витя в порядке, он сейчас у нас, Наташа оформляет опеку, потому что у мальчика не осталось родственников…» Я хотел еще что-то спросить, но Арон положил трубку.
В автобусе до аэропорта я еще не до конца осознал весь ужас случившегося и меру своей ответственности за этот ужас. По-настоящему плохо мне стало в самолете — голова кружилась, поташнивало… Из-за меня, по моей вине убита женщина… Единственная на всем свете женщина, бескорыстно и самоотверженно любившая меня… Другие женщины любили самих себя около меня, а она любила меня вопреки всему… Она вышла к убийце, чтобы прикрыть меня, чтобы замкнуть зло на себя… Мне было душно, не хватало воздуха… Когда самолет набрал высоту и разрешили отвязать ремни, я поднялся и, преодолевая слабость, направился было в туалет, чтобы обмыть горевшее лицо и вспотевшую шею холодной водой. Меня качнуло, я неловко схватился за спинку какого-то кресла, сорвался и рухнул в проходе. Прибежали две стюардессы, меня усадили на место, дали попить холодной воды, положили на лоб салфетку со льдом, кто-то поделился валидолом, немного полегчало. По радио командир корабля объявил, что требуется срочная медицинская помощь. Врач нашелся — по счастью им оказался ленинградец, работавший в кардиоцентре на проспекте Пархоменко. Он проверил мой пульс, послушал сердце, попросил оскалить зубы, пожать ему руку, дотронуться указательным пальцем до кончика носа, спросил, нет ли боли за грудиной, в плече и под лопаткой, дал две таблетки ношпы, потом сказал: «У вас, судя по всему, подскок артериального давления на почве нервного стресса, пульс напряженный и повышенный. Признаков инфаркта или инсульта я не вижу, но, если хотите, мы вызовем скорую при посадке в Братске и положим вас на обследование в местную больницу». Я умолил доктора не делать этого и довезти меня до Ленинграда: «Там, если не станет лучше, можете отправить меня в ваш кардиоцентр. У меня там знакомый доктор — профессор Щерба».
Так закончилось мое полукругосветное путешествие на Колыму: прямо из Магадана, не вставая с кресла и носилок, я попал на больничную койку в Ленинграде.
Глава 15. Лиссабон
В Лиссабоне на набережной реки Тежу у ее впадения в Атлантический океан стоит Monumento dos Descobrimentos, Памятник Первооткрывателям — огромный, 50-метровой высоты, корпус каравеллы из белого известняка, устремленный в неведомые океанские дали. Это вечный символ тех жалких с точки зрения современного человека парусников, которые полтысячелетия тому назад совершили великие подвиги — открыли человеку, замкнутому в скудном европейском пространстве, огромный мир планеты Земля, проплыли вокруг Земли по всем ее океанам и доказали, что наша планета есть гигантский шар, вращающийся вокруг своей оси и вокруг Солнца. С берегов Тежу и Гвадалквивира португальские и испанские мореплаватели проложили путь вокруг Африки, в Индию, Китай и к Островам Пряностей, открыли Новый Свет и Тихий океан… Земля неожиданно оказалась невообразимо огромной и богатой, и европейцы с восторгом и мистическим ужасом осознали, наконец, и масштабы окружающих материков и океанов, и свое место в бесконечной Вселенной.
На носу белоснежной каравеллы стоит с макетом океанского парусника и картой в руках португальский принц Генрих Мореплаватель, открывший на мысе Сагриш школу мореплавания и повелевший кормчим выйти, в открытый океан, которому не видно ни конца, ни края, узнать, как велика эта планета и как добраться по морю в ее далекие, неведомые края. За принцем по обоим бортам каравеллы словно в строю друг за другом стоят 30 великих первооткрывателей, героев-мореплавателей и авантюристов-завоевателей, открывших столько земель и морей, сколько не открыли все вместе взятые путешественники ни до, ни после них. Среди 30 прославленных героев прошлого самый великий мореплаватель всех времен — адмирал Фернандо Магеллан.
И великий адмирал, и многие другие герои-первооткрыватели не были по достоинству оценены современниками, а их заслуги подчас присваивались ничтожными эпигонами, и только по прошествии столетий до людей дошло, кто есть кто и кому они обязаны своими бесценными знаниями о мире — так появился этот Monumento dos Descobrimentos. С его 50-метровой вершины открывается вид на устье реки Тежа и на Атлантический океан — здесь взгляд невольно устремляется в далекое прошлое, а мысль — в неведомое будущее…
С этой вершины поразительным видится феномен человеческого неведения — люди не в состоянии оценить великие события, свидетелями которых являются, равно как и выдающихся людей, с которыми им посчастливилось пересечься на один миг в бездонном колодце времени. И только их дальние потомки по прошествии многих лет или даже веков осознают значение и величие тех неоцененных современниками событий и личностей прошлого. Хрестоматийный пример — первое кругосветное путешествие Магеллана. Современники этого безусловно величайшего достижения XVI века едва ли не прошли мимо него. Потом, через столетия, многие города мира стали соревноваться за лучший памятник адмиралу. Простим современников Магеллана — у них не было интернета и даже, кажется, газет. Печально, однако, что в XXI веке этот феномен тупого неведения повторяется в полную меру, но это, как говорят, совсем другая история…
* * *
Скала Ифигения возвышается над морем в самой южной точке Крыма, ровно посередине между Форосом и Симеизом. По легенде здесь находился древнегреческий храм, в котором служила Ифигения — дочь героя Троянской войны Агамемнона и его жены Клитемнестры, героиня трагедии Еврипида «Ифигения в Тавриде», написанной за пять веков до Рождества Христова. В этом месте, у Ифигении, находится эпицентр крымских субтропиков, ограждаемых от северных степей мощной грядой Крымских гор. Мы с