изменение твоих, Арон, взглядов в правильном направлении. Хватит работать на… На них! Хватит, хватит…
Я провел в доме Арона и Наташи два дня, а потом мы с Витей и Томасом переехали ко мне. Это было рискованное, но, как мне представлялось, единственное правильное решение. Витя переезжал как бы в дом Томаса, а я и для того, и для другого пока еще был вроде обслуживающего персонала. Мне хотелось побыть с сыном вдвоем, чтобы никого вокруг больше не было, чтобы мы были замкнуты друг на друга, чтобы он признал меня своим. Как это сделать в большом и шумном городе? «Ты не хотел бы съездить со мной на рыбалку?» — спросил я. Выяснилось, что он не знает, что это такое, и я, как мог, красочно описал ему все прелести рыбной ловли. «Мы поедем вместе с Томасом?» — спросил он. Это был трудный момент — ребенок не хотел расставаться с единственным живым существом, которому безоговорочно доверял… «Мы будем жить в палатке рядом с лесом, и Томас может в том лесу потеряться. Поэтому мы поедем без Томаса, а он будет ждать нас здесь», — неумело выкручивался я, едва не испортив всё дело. Но наутро мы поехали по магазинам покупать снаряжение, Витя увлекся предстоящей поездкой и активно участвовал во всех приготовлениях. Я был счастлив и обсуждал с ним каждую покупку, как со взрослым. Мы купили палатку, два спальника, плащи и всё необходимое из детской одежды, удочки, кружки, миски, ложки, котелок, топорик для рубки дров, ножи для чистки рыбы, а еще — два фонарика, дорожную аптечку, спички, манную крупу, муку, лук, соль, подсолнечное масло, пару банок говяжьей тушенки, чай, сахар, печенье и буханку хлеба на первое время… У меня внезапно открылись хозяйственные способности, и через два дня мы, снаряженные с головы до ног, уехали на электричке в город Приозерск, что в устье реки Вуокса на Карельском перешейке. В Приозерске пообедали в столовой на пристани, взяли напрокат лодку и, пока не стемнело, погребли вверх по течению до огромного расширения реки с островом Олений посередине. Присмотрели с воды подходящую лужайку на краю леса, высадились и первым делом поставили палатку. Потом соорудили из камней и палок место для костра, собрали в лесу хвороста и березовой коры, разожгли огонь, набрали речной воды, вскипятили ее в котелке и выпили чаю с сахаром и печеньем. Спали мы той ночью крепко и безмятежно…
Остров Олений считался необитаемым, что позволяло нам с Витей фантазировать на темы приключений Робинзона Крузо. Несмотря на название, оленей на острове мы не видели, зато повстречали коров, которых привезли сюда на лето из соседних деревень на выпас. Местный пастух был единственным постоянным жителем на острове. Мы с ним подружились, и он почти две недели снабжал нас свежими молоком, сметаной, творогом, маслом и хлебом. Обычно наш пастух приносил свою продукцию по утрам, и мы с Витей первым делом выпивали по кружке парного молока. Потом съедали манную кашу на молоке или миску творога со сметаной и хлебом, а иногда и то, и другое. Завтрак завершался сладким чаем. После завтрака начинался рабочий день — собирали наши рыболовные снасти, копали червей в прибрежной земле, уплывали на лодке в тихие рыбные заводи и ловили рыбу до обеденного времени. Рыбы в этих многоводных краях много, ловить ее легко — окунь, красноперка, лещ, судак, а если повезет, то и щука, и озерная форель… Мы с Витей придирчиво отбирали рыбешек из нашего улова на обед и на ужин, а остальных отпускали восвояси. Когда припекало солнышко, купались прямо с лодки и плавали вокруг нее. Я обычно спускался в воду первым и ловил мальчишку прямо в воде. Когда он повисал на мне, обхватив ручонками мою шею, я не упускал возможности обнять его и прижать к себе — и тогда меня посещало счастье… Я бы назвал это счастье дрожащим, дрожащим от волнения, но не уверен, что меня поймут… Витя оказался способным к спортивному движению, он очень быстро научился плавать и не испытывал никакого страха в глубокой воде. Вернувшись с рыбалки, мы занимались приготовлением обеда, главным и, по существу, единственным блюдом которого была тройная уха. Вместе в четыре руки чистили и разделывали рыбу, сортировали ее для обеда и ужина, потом разжигали костер и торжественно исполняли три цикла ушиной процедуры — сначала варили мелкую рыбешку, затем ее выбрасывали и в получившемся горячем бульоне варили рыбу среднего размера и наконец в новом наваристом бульоне отваривали самые крупные куски, которые и являлись содержанием нашего обеда. Важно было не забыть соль и лук на финальной стадии приготовления. Рецепт тройной ухи я, конечно, вызубрил наизусть заранее, а Витя всё усек после первых двух обедов. Он с моей подачи был Робинзоном, а я исполнял обязанности его помощника Пятницы. После обеда мы отдыхали, лежа на расстеленных под деревьями спальниках. Витя иногда засыпал ненадолго, утомленный рыбными процедурами, а я, как и положено Пятнице, отгонял от хозяина насекомых. Потом до вечера занимались хозяйством — мыли посуду, собирали и рубили хворост для костра, а иногда уходили в лес за грибами и к небольшому болотцу, на котором было много клюквы. Ужинали обычно жареной рыбой, хлебом с маслом, молоком и чаем. По вечерам у костра мы либо разыгрывали приключения Робинзона Крузо, либо я читал Вите свою любимую книжку «Путешествия Гулливера». Когда луна и первые звезды проступали на белесом северном небе, я укладывал ребенка спать, а сам доставал радиоприемник и слушал радио «Свобода» и «Голос Америки» — сюда, в глушь, советские глушилки не проникали.
Так мы провели почти две недели. Мой план сближения с сыном и природной терапии на необитаемом острове работал безотказно. Витя по-прежнему называл меня дядей Игорем, но в этом «дяде» появились нотки доверия. Он не смотрел на меня больше исподлобья, признал во мне опору, которую внезапно и столь ужасно потерял. Мальчик загорел, окреп, и в его глазах возродилось неуемное детское любопытство к жизни во всех ее несущественных для взрослых подробностях. Мне даже казалось, что Витя стал значительно меньше заикаться. И еще мне показалось, что я стал для него чуть-чуть ближе, чем некий дядя… Как-то, уже незадолго до отъезда, я уложил мальчика спать, а сам начал потихоньку выползать из палатки, чтобы, как обычно, послушать радио. Внезапно он громко сказал: «Дядя Игорь, а м-м-мамочка меня перед сном ц-целовала». У меня словно оборвалось что-то внутри, я вернулся, лег