десятки лучших платьев от известнейших эксильских мастеров, которыми я изо дня в день совершенно не устаю любоваться. На ней всё смотрится идеально! Или же это просто ни один наряд не в состоянии скрыть её потрясающей красоты? Ха-ха, даже не знаю. Единственное, в чём уверен: такие мысли не посещали бы мою голову, если бы я действительно не был по уши влюблён в эту беловолосую девушку.
Принятие слова «любовь», на самом деле, далось мне очень и очень непросто. После того поцелуя на балу Анжей из страха, что сердце вот-вот, ещё немного, и разорвёт грудную клетку на части, я долгое время даже в одной комнате с Адой находиться не мог. От одного взгляда на неё тотчас перехватывало дыхание, а слова застревали в горле, никак не желая выходить в мир. Само-собою, о том, чтобы прикоснуться к девушке, и речи идти не могло… Порою в её присутствии, я боялся даже дышать.
Как позже выяснилось, моё странное поведение заставило Аду изрядно понервничать, что, в принципе, было не так уж и удивительно. В конце концов, мне стало стыдно, что вёл себя, как ребёнок, и я, наконец, решился взять себя в руки. Конечно, при виде её сердце и сейчас бьётся, как бешеное, однако, по крайней мере, уже нет удушающего страха ляпнуть или же сделать что-то не то. Главное: девушка, которую я люблю, не должна страдать по моей вине.
Окно с цветами на подоконнике (отличительной особенностью любого помещения, где обитает Ада) я нашёл лишь с девятой попытки. В комнате была кромешная темнота, однако, моё острое зрение всё-таки смогло разглядеть хрупкую девушку, по-детски мило завёрнутую в лёгкое одеялко. Её дыхание было медленным и ровным, а значит — снилось ей нечто действительно приятное. Конечно же, мне совсем не хотелось будить Аду, тем самым прерывая её сладкий сон, однако, слегка прикрутив звук собственной совести, я всё-таки постучался прямо в окно. Она не проснулась. Другая попытка — и опять ничего. Лишь на третий раз девушка зашевелилась в лёгком полудрёме.
С трудом разглядев меня в ночной темноте, Ада тотчас вскочила с кровати. Вот только открывать окно она всё-таки не спешила — вместо этого просто присматривалась, дабы убедится в том, что собственные глаза её не обманывают. В целях слегка поторопить девушку (выбивать окно мне уж точно никак не хотелось) я постучал по стеклу в очередной раз. Словно проснувшись ото долгого сна, Ада, наконец, отодвинула в сторону оконную задвижку и обратила ко мне взгляд, в котором сквозило одно, сплошное непонимание.
— Сирил? Это ты? — переспросила она на всякий случай.
— Да, — залетая в комнату и пряча крылья в другом измерении, я ответил.
— Что ты…
Договорить Ада так и не успела, поскольку, стоило мне лишь слегка возобновить равновесие, и я тотчас заключил девушку в крепкие, но нежные объятия. Изначально этого не было в моих планах, однако, в конце концов, сдержать себя я просто не смог. Мне хотелось прикоснуться к ней, к её лунному свету и солнечному теплу. Необходимо было почувствовать, как она делится со мной всем этим искренне и совершенно бескорыстно.
Ада, конечно, удивилась, но отстраняться не стала. Наоборот: прильнула ко мне лишь сильнее и, обвив широкую спину своими тонкими руками, начала поглаживать успокаивающими движениями.
— Плохой сон, да? — поинтересовалась она, как бы невзначай. — Наоми, верно?
— Прости. Я думал это прошло, но… Совершенно не знаю, что мне делать.
— Тшшшш, — прошептала она, приложив указательный палец к мои дрожащим губам. — Всё хорошо, не нужно объяснений — просто идём со мной.
Ада аккуратно взяла меня за руку и повела прямиком к кровати, убранной в нежно-розовые тона (не думаю, что они ей подходят, — нужно будет сказать Вику, чтобы заменил на белые). Конечно же, меня тотчас начали посещать весьма уместные, однако, обычно не обсуждаемые в культурном обществе, ассоциации. Зря, как оказалось: Ада просто уселась на краешек и предложила мне опуститься рядом с ней. Именно так я и сделал. Одобрительно кивнув, девушка запустила тонкие пальцы в моине расчёсанные до этого волосы, после чеготак же нежно уложила голову на свои оголённые ноги. Пальцами Ада всё продолжала перебирать шевелюру цвета воронового крыла и, улыбаясь при этом, приносить покой не только моему телу, но и сердцу.
— Когда мне в детстве снились кошмары, мама всегда делала массаж, раз за разом повторяя, что не о чём волноваться, и всё обязательно будет хорошо, — объясняла девушка тихим голосом сказочника. — А что мне только ни снилось! Сейчас даже вспоминать стыдно… От монстра из слизи под кроватью и до кометы-людоеда, что хочет сожрать всё человечество. Глупо, правда? Тебе лучше, Сирил?
— Да, — прошептал я в ответ, закрывая глаза от небывалого наслаждения.
— Тогда я скажу ещё кое-что, если ты, конечно, не против, — её голос слегка помрачнел, однако, даже несмотря на это, я кивнул утвердительно. — Знаешь, Сирил, я думаю, ты просто обижен на свою мать. В этом-то и есть вся проблема: обижаться на кого бы то ни было — настоящая глупость. Обида будет день за днём накапливаться внутри тебя и пожирать душу, не зная при этом ни жалости, ни сострадания. С какой стороны ни смотри, она принесёт страдания лишь тебе одному. Поэтому-то я давным-давно решила перестать обижаться на людей или же эксилей. Я научилась на них злиться. Многие думают, что обижаться и злиться — одно и тоже, однако на самом деле всё совершенно не так. Злость недолговечна, она проходит очень быстро, оставляя после себя лишь небольшой след. В большинстве случаев — это безразличие, и только в некоторых, когда отпустить произошедшие события просто-напросто невозможно — ненависть. Как бы там ни было, и то, и другое лишь делает тебя сильнее.
— Ада, возможно ли… Что с тобой такое уже было?
— Нет. Не было. Такое происходит со мной даже сейчас, — произнесла она с грустью в глазах и яркой, словно звёзды, отражённые в воде, улыбкой.
Я совершенно не знал, как именно должен на это реагировать, да и сама Ада, похоже, не сильно-то и надеялась услышать ответ — другими словами, дальше мы с ней просто молчали, думая обо всём том, что произошло сегодняшней ночью. Девушка продолжала массировать мне голову, и её лёгкие движения, постепенно, стали отражаться магией на моих глазах, заставляя их закрываться всё чаще и чаще. Я понял, что вот-вот, и окончательно провалюсь в бездну. Думаю, всем нам знакомо это состояние полусна-полудрёма, и надеюсь, никто не удивится, узнав, что я не имею ни