был и Савинков, но сложные отношения с ним и трудные разговоры, которые могли произойти между ними, склонили Пинхаса принять предложение. У него была ещё возможность поселиться у Ольги Николаевны. Желание увидеть Ваву, так он называл свою малолетнюю дочь, было сильно, но он решил не просить у неё приюта, чтобы не вызвать надежду на возвращение.
Он сел на такси, назвав водителю адрес друга. Жанна, жена Хаима, встретила его радушно: ещё вчера муж позвонил и попросил её принять Пинхаса. Пинхас уходил рано утром после приготовляемого Жанной завтрака, и возвращался поздно вечером. Прежде всего, он навестил английского посла, сообщив ему о цели своего визита в Лондон и показав текст петиции. Тот неожиданно для Рутенберга проявил интерес к идее создания Легиона и посоветовал встретиться с Хаимом Вейцманом, сионистом и учёным-химиком, обладающим большими связями в правительстве благодаря разработанной им технологии получения ацетона, необходимого для производства бездымного пороха — кордита.
Знакомство это ему представилось необходимым. Начав свою борьбу и став активным деятелем национального движения, он понимал, что следует сблизиться с руководством Сионистской организации. А Вейцман был, несомненно, одним из её главных руководителей.
2
Перед отъездом Пинхас всё же позвонил Ольге. Вечно занятый и бегущий к далёкой желанной цели, он порой останавливался и думал о детях. И сейчас в Париже, завершив все дела, он вдруг ощутил своё одиночество, и ему захотелось тепла маленького человечка, которого он видел только на фотографии. Несколько лет назад её прислала ему жена.
— Ольга, это Пинхас.
— Да, я тебя узнала — сказала она. Ты где?
— В Париже. Я хотел бы увидеться с детьми. Сегодня или завтра утром, потому что днём я уезжаю.
— Женя и Толя у мамы и сестры в Петербурге. А Валя со мной. Приезжай сейчас, пока я дома.
— Хорошо, Ольга. До свидания.
Он знал, где она живёт. Ведь много лет назад, когда началась его оказавшаяся бесконечной эмиграция, он был в её квартире, в которой тогда и зачал свою единственную дочь Ваву. Ему захотелось купить ей подарок, и по дороге Пинхас заскочил в магазин. Милая девушка продавец предложила разноцветную тряпичную куклу.
Пинхас дёрнул за цепочку и колокольчик коротко и глухо прозвенел за дверью. Дверь открыла Ольга Николаевна. Со времени их последней встречи она очень изменилась, поправилась, поседела, и её уже немолодое лицо покрылось большими глубокими морщинами. Ольга была на семь лет старше и сегодня эта разница в возрасте проявилась со всей очевидностью.
— Привет, Пинхас.
— Здравствуй, Ольга.
Она обернулась и позвала дочку.
— Валюша, иди сюда. Это твой папа.
Девочка сидела на потёртом кожаном диване, держа в руках книгу. Она застенчиво взглянула на вошедшего в гостиную огромного мужчину. Она знала об отце, который жил далеко в Италии, и её теперь вдруг сковал страх. Пинхас подошёл и протянул ей большую картонную коробку. Она с некоторым опасением открыла её и, увидев куклу, заулыбалась и взяла ей на руки.
— Вале семь лет, Пинхас. Она уже взрослая. В наше время дети быстро растут. Она уже лучше меня говорит по-французски и читает.
— А русский она знает?
— Понимает и немного говорит. Многие эмигранты навещают меня здесь. Женя и Толя тоже говорили с ней по-русски. Но я чувствую, что она предпочтёт быть француженкой и остаться в Европе.
— Можно я буду звать тебя Вава? — обратился Пинхас к девочке.
— Ладно, мне даже нравится, — ответила она. — А как тебя зовут?
— Пинхас.
— Очень шипящее у тебя имя.
— Это — еврейское имя. Я ведь еврей.
Девочка с интересом посмотрела на Пинхаса, потом перевела взгляд на маму. Но рождавшийся в её голове вопрос она так и не смогла сформулировать.
— Спасибо за куклу, — произнесла она. — Я уже давно не игралась в них.
— Ты уже большая девочка, — вздохнул он и с нежностью посмотрел на дочь. — Но взрослой ты ещё успеешь быть.
— Пинхас и Валюша, идите сюда, — позвала их Ольга.
Они сели за стол в небольшой кухне. Круассаны и булочки на большом блюде пахли ванилью и свежим шоколадом. Ольга купила их в ближней пекарне, куда зашла после разговора с Пинхасом по телефону. Она вскипятила чайник, заварила чёрный чай и разлила его по чашкам. Чай пили с вишнёвым вареньем, которое Ольга варила по привычке каждый год.
— А почему ты не живёшь с нами? — вдруг спросила Валя.
— Я живу далеко, в Италии, — затрудняясь с ответом, произнёс Пинхас. — У меня там работа. Сейчас война, а когда она кончится, я буду к тебе часто приезжать.
Девочка замолчала, задумавшись над словами откуда-то появившегося отца. Не мог он ещё объяснить дочери, что жизнь иногда разводит людей, когда кончается любовь, и они утрачивают духовную связь друг с другом.
Рутенберг поблагодарил Ольгу за угощение, поднялся и подошёл к девочке.
— Ну, давай попрощаемся? — спросил он её.
Она доверчиво взглянула на него ещё не потускневшими синими глазами. И неожиданно для самого себя он поднял дочь и прижал к груди. Девочка откликнулась на порыв