в освобождении её от турецкого владычества.
— Мне симпатична эта идея, — заверил его Гед. — Я всей душой за национальную независимость вашего народа. Но решение по таким государственным вопросам принимает премьер-министр Рене Вивиани. На заседании совета министров я, безусловно, поддержу Вас. Но перед тем, как этот вопрос будет поднят перед премьером, я советую Вам подойти к Аристиду Бриану. Он год назад возглавлял правительство и у него серьёзные связи и влияние, как в стране, так и за рубежом.
— Я планирую поездку в Лондон, — произнёс Рутенберг. — Возможно, попрошу у него рекомендательное письмо к лорду Грею.
— Конечно, попросите его. Ещё поговорите с Мильераном. Он военный министр и его мнение, несомненно, повлияет на решение кабинета. Также советую встретиться с министром иностранных дел Теофилем Делькассе. Давайте договоримся так: завтра в десять утра ты, Шарль, зайди ко мне забрать рекомендательные письма. Они это любят.
Рутенберг поблагодарил Геда, проводившего их до двери кабинета. Друзья вышли на залитую солнечным светом улицу. Раппопорт предложил вместе пообедать. В ресторане, куда он привёл Пинхаса, было много посетителей, в основном приехавших из Парижа служащих министерств. Им удалось найти свободный стол в глубине гудевшего от речей помещения. Вначале Пинхас был недоволен, но потом смирился с выбором Хаима: кухня в этом ресторане оказалась вкусной и изысканной. Они с удовольствием поели и выпили Каберне-Совиньон 1908 года.
— Это вино произведено на винодельне Эдмона де Ротшильда, — пояснил Раппопрот.
— Мне бы не мешало с ним тоже встретиться, Хаим, — вздохнул Рутенберг.
— Так в чём проблема? Ведь он тоже здесь, в Аквитании.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Пинхас.
— Он предусмотрительно перебрался из своего дворца в Булонь-Бийанкур под Парижем в своё поместье Лафит. Оно находится в сорока километрах к северу от Бордо.
— А как мне туда доехать? Не думаю, что городское такси меня туда повезёт.
— Я попрошу Жюля предоставить нам машину, которую он получил здесь, как член правительства. Скажу, что надеюсь взять у Ротшильда интервью.
— Неплохая идея, Хаим. Буду тебе очень благодарен.
Договорившись о завтрашней встрече в гостинице, они расстались. Рутенберг решил вновь пройтись по городу. Пешие прогулки он любил с роменского детства. Они давали силы его телу и освежали голову для новых мыслей. Дорога привела Пинхаса на привокзальную площадь. Его сразу заинтересовало оживление на выходе из вокзала. Люди возбуждённо переговаривались о чём-то, очевидно тронувшем их чувства и воображение. Пинхас подошёл к какому-то мужчине и спросил его.
— На путях стоят два эшелона с ранеными немцами. Никогда, месье, не видел ничего подобного.
— Спасибо, любезный, — поблагодарил Рутенберг и вошёл в здание вокзала.
На отдалённых путях стояли два длинных составленных из товарных вагонов поезда. Он направился туда, ему важно было увидеть краски отдалённой разгорающейся на севере Франции кровавой европейской войны. Два поезда с пленными и ранеными немцами. Они прибыли утром после сражения на Марне. Там легендарное мужество французских солдат нанесло страшный удар по германской военной мощи. Пинхас прошёл на платформу, разделяющую составы. Двери вагонов приоткрыты, на полах свежескошенные пшеничные снопы, на которых лежали рядами забинтованные раненые. Повязки на них побурели от запёкшейся крови. Не слышно стонов, умирающие сжимали зубы и губы, чтобы враг не возрадовался их боли. Он видел, как раненые легче с неимоверными усилиями ползли к тем, кто страдал больше, чтобы дать им пить или смыть пот.
В белоснежных халатах появились медсёстры. Они поднялись в вагоны, чтобы выполнить свою угодную богу обязанность — перевязать раненых и облегчить их боль. А пленных покормили и давали им хлеб и воду. Потом французские санитары стали выносить из вагонов скончавшиеся от ран тела.
Рутенберг стоял на платформе, переживая кровавый трагический абсурд войны, пока в вагоны не поднялись солдаты, и поезда один за другим не тронулись в путь на юг, к госпиталям Лазурного берега. С тяжёлым сердцем он прошёл по опустевшему перрону и вышел на площадь.
Эдмон де Ротшильд
1
Друзья встретились, как и вчера, в вестибюле гостиницы. Раппопорт принёс составленные министром рекомендательные письма. Пинхаса обрадовало и согласие Геда воспользоваться его машиной. Осталось только договориться с самим Ротшильдом. В администрации гостиницы, куда они обратились с просьбой связаться с Шато Лафит, нашёлся и номер телефона. Его помощник, выслушал их и попросил перезвонить через десять минут.
— Это Рутенберг. Господин Ротшильд нас примет?
— Барон пожелал пригласить вас сегодня на ужин в шесть часов вечера, — услышал Пинхас спокойный голос его помощника.
— Благодарю Вас, — сказал Рутенберг. — Мы непременно будем.
Друзья пообедали в ресторане, заняв на этот раз столик под навесом на тротуаре, залитом мягким солнечным светом. Всё благоприятствовало им, и они уже планировали аудиенции с Мильераном и Делькассе. После обеда Раппопорт повёл Рутенберга в военное министерство, где секретарь министра, ознакомившись с рекомендательным письмом Геда и рассмотрев посетителей опытным оценивающим глазом, записал Рутенберга на завтра на девять часов утра. То же они проделали в Министерстве иностранных дел, где Пинхасу назначили встречу с министром на послезавтра.
«Рено», за рулём которого находился Раппопорт, урча мотором, двигалось по равнинной дороге. Это была знаменитая долина Медок, один из пяти винодельческих районов Бордо. С обеих сторон дороги во всю ширь долины простирались поля виноградников, даровавших