Торриен слушал ее очень внимательно, хотя его взгляд и оставался мрачен. А вот остальные мираи явно мечтали что-то горячо возразить. Один даже решился. Военачальник с горчично-желтым хвостом проговорил:
– Запрет был введен не ради праздного желания, – прозвучало максимально спокойно. Лишь по светящимся глазам цвета спелых апельсинов можно было понять, что военачальник сдерживает себя от крика. – А потому что люди были способны повторить страшный ритуал, в свое время уничтоживший половину змеиного царства.
– Ритуал, породивший мираев, – добавила Иллиана, не собираясь сдаваться. – Без которого никого из вас не было бы.
Лицо военачальника побагровело. Он стиснул руки, явно намереваясь выкрикнуть что-то вроде: «Мерзкая еретичка!» Но не успел, потому что в разговор неожиданно вступил Саримарх:
– Если благородным шерисмираям и наследнику будет угодно выслушать мое мнение, то я склонен согласиться с сайяхасси.
– Что? – одновременно спросили Торриен, Иллиана и еще несколько присутствующих нагов.
– Я думаю, – медленно проговорил казис, – что это может быть именно тем путем, которым мы сможем подавить мятеж, отделавшись малой кровью. Однако! – вставил он, пока среди военачальников не поднялся шум. – Не стоит откладывать все яйца в одно гнездо. Мы можем открыть город временно. Скажем, на несколько дней – в честь коронации нашего нового царя.
В кабинете воцарилась тяжелая тишина. А Саримарх продолжил:
– Этим мы покажем, что не только готовы идти навстречу людям, но и продемонстрируем лояльность нового повелителя. Если прежде в Нижнем городе кто-то был недоволен правлением великого Аджансара, мы сможем показать им, будто бы новый повелитель будет совсем иным. Тем, кого они так долго ждали.
Тишина, кажется, стала еще звонче. Командиры мираев нервно шуршали хвостами по гладкой плитке пола и выжидающе смотрели на Торриена.
И через несколько мгновений он проговорил:
– Коронация? В свете мятежа и бунта? Мне кажется это поспешным решением.
– Здесь и я согласен с казисом, – вставил мирай с горчично-желтым хвостом. – Провести церемонию необходимо как можно быстрее. У Шейсары должен появиться новый царь.
Торриен задумчиво кивнул.
– Ну что ж, хорошо, я не буду спорить. Саримарх, за какой срок ты сможешь все подготовить? – жестко спросил он.
Все же казис оставался первым церемониальным лицом государства, и такое важное событие обязан был проводить именно он.
– Еще три дня. Я уложусь, – с низким поклоном ответил тот.
– Тогда решено, – властно провозгласил Золотой змей. – Через три дня в храме Иль-Хайят состоится коронация. А с сегодняшнего дня вы откроете все городские врата.
– Но как же мятежники? – выдохнул все тот же военачальник, стиснув зубы и широко распахнув большие апельсиновые глаза.
– Договоритесь с ними. Пусть их главарь подпишет бумагу о том, что они обязуются сложить оружие и вести себя смирно на территории Верхнего города, – ответил Торриен задумчиво. – Взамен наследник Шейсары приглашает их присутствовать на собственной коронации. Скажи, что остальные пункты мирного договора они будут обсуждать со мной, как только я сяду на трон.
Военачальник низко поклонился, как и остальные члены совета. Торриен резко развернулся, протянул руку к Иллиане, и, как только она коснулась ее, они вместе вышли из зала прочь.
– Ты правда готов открыть город? – тихо спросила девушка, когда они двигались по дворцу в сторону своих покоев. Дело шло к полудню, и пора было обедать.
Торриен сжал ее тонкие пальцы и кивнул. А затем на его губах появилась мягкая улыбка.
Прошло совсем немного времени с тех пор, как он, еще не будучи коронован, принял на себя обязанности правителя государства. Однако это уже сильно отражалось на нем. Впрочем, Иллиана знала, что у него все получится. Даже если старшего царевича мираев никогда не готовили к власти, девушка готова была поспорить, что царь из него получится в тысячу раз лучше, чем вышел бы из Дарьеша.
Она улыбнулась своим мыслям и тихо проговорила, опустив голову:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Значит, я смогу увидеть свою маму.
– Конечно, сможешь, – ответил Торриен. – Честно говоря, я давно уже думал о том, как устроить вашу встречу. Короткую, может быть, на час, не больше, чтобы не привлекать ничье внимание. А тут… такой повод. Не самый хороший, но какое это имеет значение? Город давно стоило открыть. Но, думаю, без твоего предложения у меня вряд ли хватило бы на это смелости.
Царевич слегка сжал губы и задумчиво посмотрел в пустоту перед собой.
– Не хватило бы смелости? У тебя? – выдохнула Иллиана, сжав его руку. – Глупости. Я уверена, что рано или поздно ты пришел бы к этому решению и сам, прекрасно воплотив его в жизнь. А я просто… не знаю. Скучаю по матери. Жалею всех тех женщин, что прежде меня вынуждены были бросать родных навсегда. Сердце болит о разрушенных семьях. Это ведь неправильно.
Она подняла голову и, встретившись с хмурым взглядом, поспешно добавила:
– Прости…
Обсуждать древние законы мирайского царства вряд ли следовало в таком ключе. Прежде, еще месяц назад, вероятно, ее за это наказали бы…
Хотя Торриен уже тогда не был обычным змеем и относился к ней не так, как другие.
– Ты права, конечно, – неожиданно спокойно ответил царевич. – Вот только через три дня я стану повелителем всей Шейсары. Но уже сейчас, не успев взойти на трон, я разрушил один из древнейших заветов нашего царства. Вряд ли это многим понравится. Чужое мнение меня, конечно же, волнует мало. Пока все в порядке, мираи будут просто тихо шипеть всякие гадости о том, что сын Кровавого полумесяца и в подметки ему не годится. Хуже станет, если это решение приведет к тяжелым последствиям для Шейсары. Вот тогда все может стать очень и очень плохо.
– Тяжелым последствиям? – нахмурилась Иллиана. – Но что может случиться?
Торриен бросил на нее странный взгляд и промолчал. На этом разговор закончился, и больше они к нему не возвращались.
А следующие три дня прошли просто удивительно.
Верхнюю Шейсару действительно открыли. Мятежники отступили, подписав предварительное соглашение о перемирии. И толпы людей повалили сквозь городские врата, круглыми от восторга глазами разглядывая древний город нагов.
Иллиана встретилась с матерью и все три дня по мере возможности не отходила от нее. Торриен поселил муссьору Дариллу в небольшом домике на территории царских садов, совсем недалеко от дворца. На территории, куда посторонним вход был воспрещен.
Старая женщина выглядела очень счастливой.
А вот Фендора найти не удалось. Дарилла сказала, что он пропал через неделю после того, как Иллиану забрали в Верхний город.
Девушка немного расстроилась, чувствуя смутную тревогу. Но о своих переживаниях говорить никому не стала. У Торриена и так хватало проблем, чтобы еще искать по всей Шейсаре парня, который ненавидит мираев.
Время пролетело быстро. На третий день, за несколько часов до коронации, резко распахнулась одна из побочных дверей храма Иль-Хайят, где должна была проходить церемония. Склонив голову, внутрь на своем длинном сером хвосте скользнул один из стражников.
– У меня донесение, шерисмирай, – сказал он Торриену.
Ему в этот момент заплетали волосы в косу. Две симпатичные служанки-нагини цепляли к ней монеты и надевали на грудь одну за другой множество золотых цепей, то и дело случайно касаясь царевича тонкими пальчиками и заставляя Иллиану страшно злиться.
Девушка скрипела зубами чуть в стороне, но не решалась сделать то, что так сильно хотелось. Вцепиться в космы двум нахалкам и плюнуть на то, что они мирайи. Оттаскать их хорошенько и наказать, чтобы никогда больше не прикасались к ее царевичу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
За последний месяц в Верхнем городе она стала гораздо смелее. Увереннее в себе. И теперь даже подготовка к коронации казалась ей поводом для ревности.
Но час назад Торриен сказал ей, что эта процедура необходима. Только жрицы Иль-Хайят могут правильно одеть его для церемонии. При этом он уверял, что беспокоиться не о чем. Жрицы дают обет безбрачия, и им с наследником престола точно ничего не светит.