Иллиана вдруг подумала, что смерть царя могла серьезно повлиять на него. И на короткий миг ей стало жаль Саримарха. Как она сама поступила бы на его месте, если бы и впрямь считала виновной в смерти повелителя мираев какую-то человеческую девчонку? Пускай это и звучало абсурдно: простая девушка – и убила самого царя. Но если поверить в эту ложь, какая ответная реакция напрашивается сама собой?
Конечно, казнить виновницу.
Иллиана покачала головой, набрала в грудь побольше воздуха и проговорила:
– Казис…
Мирай повернул голову, и его серые глаза вспыхнули. Будто он ожидал увидеть кого угодно, но только нее ее. Лицо снова приобрело тонус, а уголки губ приподнялись вверх. Он будто разом помолодел на несколько десятков лет. Однако, даже если бы казис был весь в морщинах, как безобидный древний старик, он все равно вызывал бы у Иллианы безотчетную тревогу. Настолько сильным и острым был его взгляд из-под опущенных ресниц.
– Я слушаю тебя, сайяхасси наследника, – проговорил он и вдруг склонил голову. Едва заметно, но все же.
Иллиана не поверила своим глазам. Казис был вторым мираем после Аджансара. Он кланялся лишь царю и его детям. Человеческая женщина могла удостоиться такого знака лишь в одном случае: если она становится избранницей повелителя.
Да и его слова говорили о том же. По всему выходило, что Саримарх признал Торриена наследником, даже несмотря на бой, что сейчас шел перед ними. В его глазах Золотой змей уже был повелителем.
Иллиана не стала тянуть:
– Я знаю, кто убил царя, – выпалила она.
Совсем рядом слышались звуки боя, но Иллиана старалась не обращать на них внимания, чтобы окончательно не потерять самообладание. Если повезет, то сражение удастся остановить.
Саримарх приподнял одну бровь и медленно склонил голову набок. Словно никуда не торопился.
– Правда? И кто же это?
Иллиана громко сглотнула, склонилась к казису и тихо ответила:
– Дарьеш.
А дальше, стараясь не замечать тонкий сладковатый запах волчьей ягоды и лесного мха, распространяющийся от жреца, буквально за полминуты умудрилась рассказать ему всю историю.
Казис качал головой, терпеливо выслушивая. Как наставник выслушивает молодого ученика. Он не смеялся и не спорил, был сосредоточенно серьезен.
Это обнадеживало. Но, когда он открыл рот, чтобы ответить, девушка не поверила своим ушам:
– А как ты думаешь, для чего я подговорил Дарьеша устроить этот показательный бой?
– Что? – ахнула Иллиана. – Для чего? Вы хотели убить Торриена?
Казис нахмурился, сжав губы.
– Спишу твои необдуманные слова на страх, сайяхасси. Нет, я не собирался убивать ни Торриена, ни Дарьеша. Они – единственные сыновья Кровавого полумесяца, а значит, бесценны для меня. Однако кто-то из них, возможно, приказал убить своего отца. А потому сейчас, когда все дети Аджансара и все их стражники следят за исходом священной битвы, мои слуги вместе с мастером ароматов ищут следы твоих духов в покоях обоих царевичей и Райелы. И все же я опасаюсь, что убийца – не дурак, – скривился Аджансар. – А значит, если мы не будем знать точно, где искать, то ничего не найдем.
Иллиана схватилась за голову.
– Неужели нет никакого шанса? – воскликнула она.
– Доказать причастность кого-то, кроме тебя, невозможно без прямых улик, – спокойно ответил казис и отвернулся.
Иллиана почувствовала ярость безысходности.
– Но как же так?.. – прошептала она.
В этот момент на белых плитках между ее мягкими туфлями сверкнула знакомая зеленая лента.
– Изумрудка? – выдохнула девушка, когда змея с горбинкой на спине проползла по ее ноге, вызывая неконтролируемое чувство щекотки. Она проскользнула под платьем по животу и вылезла через рукав прямо на руку.
– Шелис-с-схелис-с-са, – с ноткой гордости кивнула она, представляясь Саримарху.
В глазах казиса вспыхнуло понимание, и он впервые, кажется, улыбнулся по-настоящему.
– Надо же, хельшах, – проговорил он, протягивая руку и осторожно касаясь маленькой головы. – Мое имя Саримарх. Рад знакомству.
Змея высунула раздвоенный язык и убрала обратно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– И я рада, жрец, – кивнула она. – Думаю, я знаю кое-что о Дарьеш-ш-ше.
– Говори скорее, – поторопила Иллиана, нервно косясь на двух сражающихся царевичей.
Змея кивнула.
– За покоями Дарьеш-ш-ша есть один никому не извес-с-стный коридор.
– Он соединяет его комнаты с комнатами царя? – ахнула Иллиана. – Так он проник к нему, никем не замеченный?
– Это невозможно, – ответил Саримарх, внимательно слушая. – Если кто и знал обо всех тоннелях, то это был Аджансар. Его нельзя было застать врасплох.
– Так и есть, – покачала головой змея. – Дарьеш-ш-ш не проходил по коридору к царю. Он с-с-спрятал в коридоре запах-х-х. Я почувс-с-ствовала его, когда проползала мимо с-с-сегодня утром.
– Мои духи! – ахнула девушка.
Саримарх нахмурился.
– Где дверь в коридор? – спросил он резко, и черты его лица приобрели хищное выражение.
– За альковом с-с-с кроватью, – только и успела ответить змея, как казис махнул рукой, подзывая стражника. Что-то шепнул ему на ухо, и тот скрылся во дворце с бешеной скоростью.
Иллиана тем временем спросила у Саримарха, приглаживая Изумрудку на ладони:
– Значит, ты больше не считаешь, что убийца я?
И на миг замерла, вглядываясь в непроницаемое лицо старого мирая.
– Считал прежде. Но больше не считаю, – покачал головой он. – Думаю, извинения с моей стороны излишни, так ведь?
Девушка покраснела и невольно стиснула зубы.
– Ты чуть меня не убил. Страшной смертью!
На губах старика дрогнула привычная ядовитая улыбка, и он снова взглянул на бой, лишь через несколько мгновений ответив:
– Так ведь и извинения этого не изменят.
Иллиана замерла, открыв рот и тут же закрыв. Он был прав. Какие бы слова ни были сказаны сейчас, они не смогут смягчить тот ужас, что ей пришлось пережить. Если бы не Торриен, она была бы мертва, и никакие извинения не вернули бы ее назад.
Иллиана кивнула и отвернулась, вновь обратив свой взгляд на бой. Увы, раскаяние казиса не заставило бы ее простить. Но, может, ей стало бы легче?
Теперь уже не узнать, Саримарх не собирался извиняться.
За то короткое время, что Иллиана общалась со жрецом, в бою двух братьев многое изменилось. Теперь положение противников было совсем иным.
Дарьеш замедлился. Его удары казались не такими точными, как прежде. На его лбу, шее, груди выступил пот. Капли катились с него градом, давая понять, что Сапфировому змею очень тяжело.
Торриен же был все так же сосредоточен. Он все еще превышал в скорости брата и явно устал гораздо меньше.
И на этот раз Иллиана поняла, что у ее царевича все было схвачено с самого начала. Торриен знал, что Дарьеш превосходит его в силе, и ловко изматывал его скоростью. Прошло не больше десяти минут от начала сражения, а у Золотого змея появилось очевидное преимущество.
И, кажется, Дарьеш тоже это понимал. На его лице образовалась злая гримаса. Он сжал челюсти и то и дело рычал, бросаясь на врага и раз за разом промахиваясь.
И в один из особенно сложных моментов боя ему неожиданно не удалось увернуться. Ловким выпадом слева Торриен ударил брата, пока тот не успел среагировать. Глубокая рана образовалась под ребрами Дарьеша, и даже защитный доспех не помог. Металлические пластины прикрывали грудь и спину, а по бокам грудную клетку оберегал лишь толстый слой кожи, который Торриен с неожиданной легкостью прорубил.
Дарьеш закричал от злости и отпрыгнул назад. А в следующий миг саблей провел по воздуху вокруг себя, и вслед за этим движением его окружила стена ядовито-желтого огня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Магия? – фыркнул Торриен, отшатываясь назад от жара. – Ты не думаешь, что стоило бы придерживаться правил? Дуэли запрещают колдовство.
– Плевать я хотел на правила. Я убью тебя, и больше некому будет читать мне нотации, – зло проговорил Дарьеш и, сплюнув, снова ринулся в бой.