Голос царевича звучал грозно и почти угрожающе. Настолько, что многие из охранников Дарьеша и других мираев нервно зашептались. Стражники в желтом обступили Торриена, вставая вокруг него молчаливой стеной. В красном – склонили головы, не оспаривая власть царевича. Но вот те, что носили цвета Дарьеша, выглядели если не агрессивно, то ошеломленно.
А их было много. Очень много.
В этот момент вперед выплыл казис Саримарх на своем длинном ртутно-белом хвосте. Как нельзя кстати солнце вышло из-за туч и осветило его гладкие, как зеркало, серебристые чешуйки, буквально ослепляя тех, кто стоял поблизости от жреца.
– Возлюбленные братья и сестры! – провозгласил он хорошо поставленным голосом, воздев руки к небесам. – На наших глазах сегодня случилось чудо, и не одно. Первый истинный сын нашего великого царя Аджансара доказал свое право! Право перворожденности, чести и силы. Он выиграл дуэль крови, благородно оставив в живых своего брата, что унес жизнь их общего отца! Не это ли лучше всяких слов говорит нам о его избранности? Я верю, что так оно и есть, и знаю, что верите и вы! Скажите мне, разве кто-то из нас хочет прогневить светлую Иль-Хайят, что даровала своему избраннику рубиновый огонь?
После этих слов на пару секунд воцарилось гробовое молчание, а затем все стражники, что прежде служили Сапфировому змею, переглянувшись, по очереди низко преклонили головы, выставив перед собой на вытянутых руках блестящие сабли.
– Мы готовы служить Золотому царевичу и будущему царю Шейсары, – проговорил один из них. И по особенно дорогому костюму, вышитому множеством пластин и монисто, Иллиана поняла, что это был командир.
Дарьеш больше не смотрел в их сторону. Его взяла под руки пара мираев и повела в замок, предварительно связав руки за спиной.
– Ну, вот и все, – тихо сказал казис, когда Торриен забрал у Сапфирового командира саблю и принял его клятву, тут же вернув оружие. Все воины Дарьеша сняли свои синие шапочки и бросили на землю. Нервное напряжение спало, и можно было вздохнуть спокойно.
– Не думай, что задобрил меня, – фыркнул Торриен, не глядя на жреца. – Я обещал, что убью тебя за то, что ты сделал, и не собираюсь менять решение.
– За то, что я чуть не сделал, – спокойно прибавил казис, и уголки его губ продолжали смотреть вверх.
Иллиана просто не могла понять, откуда у этого мирая столько бесстрашия. Она поглаживала притихшую змейку, больше всего на свете мечтая обнять своего царевича и наконец-то обработать его раны. По его груди все еще текла кровь, а обожженный хвост выглядел ужасно.
– Тор, тебе надо к медику, – проговорила она, боясь приблизиться к Торриену, настолько собранным и напряженным он выглядел. Брови сдвинулись, а золотые глаза стали почти совсем коричневыми.
Однако стоило ее словам прозвучать, как его лицо мгновенно начало расслабляться. Он даже двинулся к ней с явным намерением обнять, но в этот момент чуть в стороне вдали раздался какой-то шум. В саду между деревьями показались мираи. И они ужасно торопились.
– Похоже, – проговорила Изумрудка, повернув к ним свою маленькую головку, – отдохнуть у вас-с-с не получитс-с-ся. Дурные новос-с-сти…
– Что? Почему ты так решила? – удивилась девушка.
И в этот миг запыхавшийся мирай в одежде городского стражника припал на землю перед Торриеном и казисом, распластав руки по земле.
– Прошу простить, казис, шерисмирай. На город напали. Люди подняли восстание.
Глава 16
Прошло три дня. Три долгих дня, в течение которых Торриен отдавал приказы, принимал присяги, пытался подавить бунт Нижнего города и восстановить спокойствие Верхнего. Как оказалось, многие благородные мираи оказались не слишком довольны, узнав, что наследником престола стал первый сын Аджансара. Наполовину наг, наполовину человек. В свете недавнего людского восстания родословная Торриена неожиданно приобрела чересчур важное значение, притом что прежде до нее, в общем-то, никому не было дела.
– Среди мираев полно полукровок, – спокойно говорил казис во время одного из экстренных советов, что пришлось устроить Золотому змею. – Они успокоятся. Нужно лишь уладить конфликт с людьми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Торриен бросил на жреца мрачный взгляд. С тех пор, как все это произошло, положение Саримарха упрочилось. Казнить или посадить его в тюрьму означало сейчас вызвать еще большее недовольство подданных. Все же первый жрец был одной из центральных фигур в государстве. Народ любил его и прислушивался к нему. К большому сожалению нового наследника.
– Не думай, что, если ты скажешь мне пару успокаивающих фраз, я вдруг растаю и раскрою тебе свои крепкие объятия, – фыркнул Торриен, вынужденно слушая казиса. – Я – не мой отец. Твои льстивые речи на меня не действуют.
– Ваш покойный отец, да будет солнце его вечным, тоже никогда не был дураком, – спокойно ответил Саримарх и замолчал, ничуть не обидевшись на царевича.
Торриен нахмурился, но комментировать эту фразу не стал.
Иллиана сидела чуть в стороне и молча слушала, делая вид, что ее здесь нет. Благородные мираи – военачальники, командиры стражников и главы гарнизонов – и так смотрели на ее присутствие с неодобрением, но перечить Торриену не решались. Слава Золотого змея шла далеко впереди него. Царевич, что жестоко наказал своего брата за предательство и посадил в тюрьму. Избранный, благословленный Иль-Хайят. Наследник престола по праву первородства. Его боялись заочно и уважали по тому же принципу. Но оставались и недовольные. Те, кто пытался блюсти призрачную чистоту крови, кто надеялся на повышение в должности с приходом к власти Сапфирового змея. Те, кому не нравились прежние законы, что претворял в жизнь Торриен еще при жизни своего отца.
Те, кто ненавидел людей.
И потому в это сложное время Иллиана старательно пыталась не отсвечивать, хотя сам Торриен никогда ее об этом не просил. Даже на присутствии на совете настаивал именно он, а не Иллиана, что предпочла бы тихонько сидеть где-нибудь в саду с Изумрудкой, которая теперь покидала ее значительно реже.
– Какие есть новости по восстанию? – сдвинув брови, спросил Торриен, и один из военачальников, змей с желтовато-песочным хвостом, с поклоном ответил:
– Войско повстанцев разбило лагерь у южных ворот. Периодически они атакуют и пытаются прорваться в город. Несколько раз у них это получилось. Они берут численностью, и нам сложно теснить их обратно. Но стоит применить магию, как они уходят за черту города в свой лагерь. По вашему приказу мы их не преследуем.
– Что они хотят, вы узнали? – кивнув, спросил царевич.
– Узнали, хешмирай, – ответил военачальник, презрительно скривив губы. – Требуют равных прав, разделения богатств «разжиревших змей» и постоянного открытых врат Верхней Шейсары. Словом – невозможного.
Торриен нахмурился, обдумывая сказанное.
И в этот момент Иллиана вдруг не удержалась и тихо произнесла со своего места в конце зала:
– Так давайте хотя бы откроем врата? Ведь это не потребует от вас ничего…
В окружающей тишине ее слова прозвучали даже слишком громко. Десяток пар глаз вонзились в нее раскаленными кинжалами. Но презрительные взгляды уже давно не ранили Иллиану, потому что ее царевич всегда смотрел иначе.
Вот и сейчас он поднял голову и спокойно взглянул ей в глаза. Но ответил он то, что и должен был:
– Запрет на открытие врат носит тысячелетнюю историю. Со времен гибели самой Иль-Хайят. Можем ли мы нарушать его?
Присутствующие здесь мираи возмущенно зафыркали. Они не осмеливались отвечать сайяхасси будущего повелителя без его на то разрешения. А Торриен такого разрешения предусмотрительно не давал. С тех пор как Дарьеш оказался в заключении, а сам Золотой змей превратился в наследника престола, никто не имел права произносить в сторону Иллианы ни одного дурного слова. Молчала, прикусив язык, даже Райела. Ходила вокруг мрачнее тучи, но не издавала ни звука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Запрет на открытие врат не вводила Иль-Хайят, – поспорила Иллиана, вспоминая историю. – Это сделали ее дети. Такие же правители, каким станешь и ты совсем скоро. Если один царь создал запрет, то другой может его и отменить.