взвыли сирены. Анне казалось, что в свете восходящего солнца взгляды немцев устремлены точно ей в спину, и она неслась изо всех сил вперед; Этьен и Амели не отставали. У Анны горели легкие и пылали все мышцы тела, когда они наконец достигли рва. Этьен, оттолкнувшись на бегу, перепрыгнул его одним махом и чуть не упал, упершись руками в землю. В ушах Анны еще грохотал рушащийся мост. Анна ссыпалась в ров, поскользнулась, ткнулась в грязь ладонями и коленками. Амели подхватила ее под руку, дернула вверх:
– Скорее! Бежим!
Встав на ноги, Анна бросилась за ней, вскарабкалась на другой край рва, и они помчались к линии деревьев. У Анны уже немели ноги, и казалось, что сердце разбухло, заняв все пространство в грудной клетке так, что расплющенные легкие не могли качать воздух.
– Не останавливайтесь! – выдохнул Этьен, обернувшись на бегу к девушкам. – Мы еще не в безопасности!
Вдруг впереди на дороге взревел мотор. Все трое, как по команде, нырнули в подлесок. Анну по щеке царапнули ветки. Она надеялась, что это какой-нибудь фермер едет на своей машине, но холодный ветер донес голоса – говорили по-немецки.
Анна оцепенела, боясь даже моргнуть. Она слышала за спиной прерывистое дыхание Амели. Через минуту, показавшуюся вечностью, мимо прогрохотал военный грузовик и исчез за поворотом. Анна осторожно подняла голову.
Эта короткая передышка как будто открыла второе дыхание у Этьена и Амели, но Анна не привыкла к суровым физическим нагрузкам, обычным для макизаров, и ей уже трудно было поспевать за ними, когда они углубились в лес. В конце концов впереди между деревьями замаячил знакомый дымок костра в лагере маки, и они выскочили на поляну. Анна рухнула на самодельную деревянную скамейку. Сердце выпрыгивало из груди. Никогда в жизни она так не бегала.
– Получилось! – выпалила Амели. Она нагнулась, упершись руками в коленки, и пыталась отдышаться. – Мы взорвали мост!
Их окружили соратники, принялись обниматься, одобрительно хлопать Этьена и Амели по плечам.
– Это Анна сделала основную работу, – сказал Этьен, взглянув на девушку, которая по-прежнему сидела на скамье и утирала пот со лба.
– Молодец! – улыбнулся ей один из макизаров. – Шопен хочет с тобой познакомиться.
От этих слов бешено колотившееся сердце Анны вдруг замерло. Макизар кивнул на палатку в дальнем конце лагеря, и все повернулись туда. Полог откинулся, на землю ступила нога в тяжелом ботинке. Сердце Анны снова пустилось вскачь, гулко отдаваясь в ушах и сбивая дыхание.
Человек вышел из палатки на солнечный свет. Анна увидела высокую стройную фигуру, копну светлых волос и огромные голубые глаза, устремившие на нее странный взгляд, суровый и доброжелательный одновременно.
– Bonjour à tous[72], – сказала белокурая девушка по кличке Шопен. – А это, значит, та самая Ника Самофракийская, о которой мне столько рассказывали?
* * *
Анна спала в своей разгромленной немецкими солдатами каморке в замке и видела во сне Шопен в образе настоящей кинозвезды, когда ее разбудили автоматные очереди.
Тра-та-та-та-та!
В первую секунду она замерла на койке, подумав, что это ей тоже приснилось.
Но выстрелы зазвучали снова – резкие, отрывистые звуки неслись издалека, и были хорошо ей знакомы по тренировочным стрельбам макизаров. Она откинула одеяло и, подбежав к окну, выглянула с третьего этажа на лужайку замка.
Тра-та-та-та-та!
Это точно были автоматные очереди.
Наспех одевшись, девушка выскочила из комнаты и чуть не столкнулась в коридоре с Рене.
– Поднимайте всех! – велел он, и Анна заметила капельки пота у него на лбу. – Надо защищать замок!
Еще не до конца проснувшаяся Анна помчалась по коридору, стуча в каждую дверь:
– Вставайте! Нужна помощь!
Позади нее стали открываться двери, зазвучал топот.
Она спустилась по лестнице и подбежала к спальне Рене – он был там, пытался достать из тайника ящик с тремя красными кружочками. У Анны упало сердце.
– «Джоконда»! – прошептала она.
– Теперь у нас нет выбора, бой совсем близко, – сказал Рене. – Нужно ее отнести в подвал, пусть там и сыро. Поможете?
Анна бросилась к нему. За окном опять загремели выстрелы. Вдвоем они кое-как достали ящик из ниши.
– Кажется, стреляют пока что далеко, – сказала Анна, пытаясь подбодрить сама себя.
На выстрелы кто-то ответил – звуки слились в нескончаемую ружейную канонаду, Анне показалось, она услышала отдаленные крики. С заполошно бьющимся сердцем она взглянула на Рене и поспешила в коридор, пошла впереди, открывая перед ним двери, чтобы он мог спуститься с ящиком в подвал. Там музейные работники соорудили палеты, чтобы не ставить картины на сырой пол. Ящики громоздились высокими рядами в прохладном помещении. Там были огромные полотна, свернутые в рулоны; в полумраке проступали углы громоздких контейнеров. Анна помогла Рене установить ящик с «Моной Лизой» на палету, лежавшую на грязном полу.
Раздался женский крик – где-то близко, в замке.
– Мама! – ахнул Рене, узнав голос, и бросился вверх по ступенькам на кухню. Анна последовала за ним.
Мадам Юиг обернулась, когда они ворвались, и молча, дрожащей рукой указала за окошко над раковиной. На фоне зарослей в первых утренних лучах проступали темные силуэты.
– Черт… – вырвалось у Рене.
Большой отряд маки – несколько десятков человек, как заметила Анна, – пробирался вдоль живых изгородей вокруг замка, держа оружие наизготовку. Все они были в черных беретах, все настороженно обшаривали взглядами окрестности, постепенно светлеющие с наступлением рассвета.
Рене открыл окно.
– Сынок! – перепугалась мадам Юиг. – Что ты делаешь? Не провоцируй их!
Но он не обратил внимания, крикнув из окна:
– Эй, господа! Уходите отсюда! Вы всё погубите!
Перестрелка где-то вдалеке продолжалась. Несколько макизаров остановились и посмотрели в его сторону, а через пару мгновений весь отряд скрылся в зарослях. Рене, бледный как мел, обернулся к женщинам:
– Они подошли слишком близко, еще немцев сюда приманят. Отойди от окна, мама, надо чем-то его закрыть…
Через несколько минут по его распоряжению музейные работники собрали все матрасы из спален и заделали ими окна. Замок погрузился во тьму, как будто настала ночь.
– Вы думаете, немцы решатся атаковать замок? – спросила Анна, указав на главный вход.
Пьер, стоя у огромного окна, отодвинул матрас и поглядывал в щелку на подъездную дорогу.
– Нет, не думаю, – покачал он головой. – Кажется, гунны отступают.
В прорвавшемся через щелку луче света кружились пылинки. Где-то вдалеке загудели моторы.
– Вы уверены? – сказала Люси. – Все знают, что в замке хранятся произведения искусства – немцы, макизары, даже союзники в курсе. Те ребята из отряда маки забрели сюда случайно. Вряд ли они решили нарочно поставить замок под угрозу.
– Однако если в окрестностях развернутся тяжелые бои,