глаз, Тоша отказался, сказав, что мы все в нашу машину не вместимся. Анабель решительно взялась за ручку передней пассажирской двери, и мне пришлось устраиваться сзади, с Франсуа. Пока мы усаживались, я успела заметить, что мой ангел что-то коротко бросил Тоше, у которого тут же выдвинулся вперед подбородок, и заиграли желваки.
По дороге в гостиницу Франсуа тарахтел как заведенный — я ни слова не расслышала из того, о чем сидящие впереди ангелы беседовали. Если они вообще вслух беседовали. Так — время от времени чуть поворачивали друг к другу голову… Губы, правда, при этом у них шевелились… По-моему — Франсуа мне ни на минуту сосредоточиться не давал.
Когда мы подъехали, наконец, к гостинице, мне уже очень хотелось кого-нибудь укусить. Кого-нибудь из находящихся в непосредственной близости машины мужчин — но иностранного гостя как-то неудобно, а к водителю через подголовник тянуться неудобно. Ничего-ничего, рано или поздно мы все равно домой доедем. Если туда все в целости и сохранности доберутся.
Высадив французов, мы остались, наконец, одни. Он вел машину, не отрывая напряженного взгляда от дороги. Я дала ему последний шанс проявить хоть какой-то намек на то человеколюбие, о котором он мне столько распинался. Как же! Он свои обязанности по защите человека видит исключительно в устранении физического риска, а то, что я от любопытства умереть могу, ему и в голову не приходит.
— Можно мне, наконец, узнать… — не выдержала я, решив, что умирать только для того, чтобы его на штрафные работы отправили — по крайней мере, глупо.
— Ты сможешь завтра Марину к нам пригласить? — перебил он меня с таким видом, словно ни единого моего слова не расслышал.
— Зачем? — подозрительно прищурилась я. Будут с Анабель в два голоса петь, как нехорошо молодых, беспомощных девушек обижать?
— Поговорить нужно, — мрачно бросил он.
— Да в чем, в конце концов, дело? — взорвалась я. Может, не у Ларисы нужно было спрашивать о том, как ее запугали, а у нас с Тошей — о том, что она перед этим вытворяла?
— Дело в том, Татьяна, — ответил он, четко выговаривая каждую букву, — что эта ваша Лариса — темная…
Глава 9. Подсадная утка
Я, конечно, всегда знал, что каратели так же, как и мы, с людьми работают, но мне даже в голову не приходило, насколько иначе они к ним относятся.
На связь со Стасом я вышел сразу же после того знаменательного вечера открытий и откровений. Как только Татьяна угомонилась и уснула. В полной, между прочим, уверенности, что ей удалось склонить меня к своей точке зрения на Маринины художества. Вот в этом все люди — недаром у них родилась поговорка, что только умные никогда не спорят. Ну, правильно — молчишь, значит, согласен, следовательно, умница; отстаиваешь свою позицию — значит, согласно той же логической цепочке, склочник и упрямец. Причем, не важно, с чем соглашаться; главное — с кем. Что-то меня это человеческое умение акценты в нужном для себя (и всякий раз в разном!) месте расставлять уже просто за живое берет. Раскаленными щипцами.
А я ведь потому тот спор прекратил, что просто счел необходимым как можно быстрее положить конец Марининым попыткам узурпировать втайне права и обязанности карателей. О которых она каких-то отрывочных сведений по верхам нахваталась и решила, что вполне в состоянии выступить представителем верховного правоохранительного органа на земле. Без какой бы то ни было подготовки, без глубинного, в кровь вошедшего, понимания той тончайшей границы, которая отделяет у людей простой всплеск скверного настроения от целенаправленного желания навредить другому. Типично ее стиль.
Кроме того, после всей этой хитроумной человеческой изворотливости в поисках путей перевернуть факты с ног на голову, лишь бы выставить их потом весомым аргументом в свою пользу, мне хотелось отвести душу в прямой, откровенной беседе — без подводных течений и двойного дна — с собратом-ангелом.
Тоша в этом отношении не в счет. Он уже, по-моему, так очеловечился, что его после выполнения нынешнего задания придется, как минимум, трижды очистке памяти подвергать. А потом еще некоторое время в изоляции подержать — пока не закончится инкубационный период для самого долгоживущего компьютерного вируса. Голову на отсечение даю, что пару-тройку он уже подхватил — по полдня к экрану намертво приклеивается, вон и речь уже явно инфицирована.
Одним словом, как только в тот вечер в квартире воцарилась блаженная тишина, я воззвал к Стасу — благо, обращаться к нему можно было напрямую, без приветливо-равнодушного диспетчера. Он тут же ответил — соединение с ним, похоже, в любое время суток, устанавливалось мгновенно.
— Ну, привет-привет, — жизнерадостно поприветствовал он меня, — давненько тебя не слышно было. Случилось что?
— Боюсь, что да, — осторожно начал я. — Или может случиться. В ближайшее время.
— Тогда давай с самого начала и поподробнее, — сразу же перешел он на деловой тон.
— Речь идет о Марине… — Продолжить я не успел.
— А-а, — перебил он меня со смешком, — тогда я, наверно, в курсе.
— В курсе чего? — растерялся я.
— Того, что она решила сделаться вашим персональным фильтром от негативных воздействий окружающей среды, — уже откровенно рассмеялся он.
— Фильтром? — вскипел я. Сама обо всем доложила и акценты, похоже, правильно расставила? — Да она уловителем этих негативных воздействий работает, а потом и размножителем!
— Да? — заинтересовался он. — Ну, давай — излагай свое видение.
Я коротко перечислил все Маринины медвежьи услуги, а также последствия, к которым они привели.
— Ну, и чего ты возмущаешься? — удивился Стас.
— Как чего? — захлебнулся я от возмущения. — Она крушит, как слон в посудной лавке, направо и налево, а мне потом восстанавливать?
— Так ты же сам в человеческую жизнь рвался, — хмыкнул он, — а это и есть одна из основных ее особенностей: сначала один для всех дорогу асфальтом для удобства укатывает, а потом все за этого одного дыры в ней латают. Такие развлечения вам любой человек из вашего окружения мог устроить.
— Хорошо, — скрипнул я зубами, — у этого вопроса есть и другая сторона. Тебя не беспокоит, что она сознательно ищет, кому бы соли на хвост насыпать? Что вам самим в самом ближайшем будущем придется ее подвиги расследовать?
— Ну, если бы мы такими мелочами занимались, — добродушно протянул он, — так нам штат раз в десять пришлось бы увеличить.
— Мелочами? — Я просто ушам своим не поверил. — Галиной матери посторонняя помощь потребовалась… для нейтрализации…
— Да, здесь они, пожалуй, палку перегнули, — согласился Стас, — особенно Тоша — он должен был предугадать, к чему необъяснимые явления религиозного человека привести могут. Но