class="p1">В конце 1909 года я купил в Петербургском зоологическом саду ещё одного морского льва – Ваську. Он прожил в зоологическом саду семь лет. Дрессировать его никто не пытался. Ухаживающий за ним сторож приучил Ваську брать рыбу из рук – и только.
Я начал его приучать к себе, но долгое время всё было напрасно. Васька был свиреп, пуглив и нелюдим. Когда я приближался к нему, он стремительно погружался в воду и высовывал из неё голову только тогда, когда голод заставлял его схватить плавающую на поверхности рыбу. Я пришёл к заключению, что, вероятно, с ним в зоологическом саду обращались очень сурово, и поэтому он так угрюм и озлоблен.
Ваську я поместил в один бассейн с Лео. Сначала они дрались, но потом помирились. При моём приближении Лео выскакивал на площадку, которая была устроена в бассейне, кричал и приветствовал мой приход. Васька же только боязливо высовывал голову и несмело оглядывал меня. Когда Лео получал рыбу через прутья клетки, Васька оскаливал зубы. После еды Лео кидался в бассейн с площадки, а Васька, находясь ещё всем телом в воде, клал голову на площадку.
Прошло ещё некоторое время. Васька уже решался сидеть на площадке. Тогда я начал подумывать о его дрессировке. Клетка открывалась, и к ней приставлялся скат, который вёл на арену. Лео мигом выскакивал из воды, сползал по дощатому наклону вниз, бежал прямо к своей тумбе на арене, садился на неё и терпеливо ожидал. Васька же только вылезал на скат, усаживался на пороге клетки, с завистью поглядывая на Лео, но не решаясь последовать за ним. Насытившись рыбой, Лео спокойно возвращался в бассейн, укоризненно поглядывая на нерешительного Ваську, отстранял его с пути и погружался в воду. Клетка опять запиралась. Так продолжалось несколько дней.
На одной из репетиций Васька, наконец, решился спуститься по скату на арену. Видя, что никто не обращает на него внимания, он подполз к тумбе, приготовленной для него (на другой, рядом, уже сидел Лео), но сесть на неё не решался. В это время Лео соскочил со своей тумбы, ткнул носом Ваську и опять вскочил на своё место. Я бросил Ваське любимую им рыбу, и он поймал ей на лету. Но мой неосторожный шаг вперёд спугнул Ваську, и он повернулся, чтобы удрать назад в клетку.
Тут Лео опять быстро соскочил с тумбы, пересёк Ваське дорогу и, несмотря на свой гораздо меньший рост и меньшие силы, остановил его, упёршись в него шеей. Васька в раздумии остановился на полпути. Лео ещё с минуту попридержал его шеей, затем задорно повернулся и побежал на своё место, как бы говоря всем своим существом Ваське: «Вот видишь!..»
Я был поражён: в первый раз в жизни был я свидетелем того, как одно животное даёт «предметный урок» другому! Я, конечно, исключаю те случаи, когда мать учит своих детёнышей. Получив рыбу, Лео оглянулся на Ваську и с коротким лаем[85] словно приглашал его: «Не бойся. Иди, получишь рыбу!» Васька смелее двинулся к тумбе. А Лео с высоты своей тумбы высказывал признаки большого удовлетворения по поводу успехов Васьки.
… А вот ещё один случай. В Петербурге после представления, когда вся публика разошлась, я решил сделать репетицию моим морским львам: зажёг электрический свет и приступил к делу. Васька же важно восседал на тумбе, как и Лео, и спокойно глотал рыбу. Я решил продолжать дрессировать Ваську, задавая ему ещё более сложные для него задачи. Беру мячик и бросаю его в Лео. Он превосходно знает своё дело и мордой бросает мячик назад. Меняю направление мяча и бросаю его в сторону Васьки. Васька, как ужаленный, срывается с тумбы и устремляется через барьеры в места для публики. Рушатся кресла. Животное перелезает через второй ряд кресел. Находившиеся на репетиции две дамы, сидевшие неподалёку, бросаются от страха в разные стороны!..
Вдруг Лео соскакивает с тумбы, бежит в проход между рядами и преграждает Ваське путь. Васька стоял с разинутой пастью, словно потеряв рассудок от всего этого происшествия. Тогда Лео осторожно, даже нежно стал тереться своей мордой о шею Васьки. Ласки эти сделали своё дело: Васька пришёл в себя, а Лео с коротким лаем «а-а-а» стал пробираться обратно на арену. За ним последовал всё ещё возбуждённый Васька, переваливаясь и спешка, словно боясь отстать от Лео. Громадный Васька рядом с маленьким Лео казался очень смешным. Лео дошёл до своей тумбы и спокойно взобрался на неё в ожидании награды, а Васька прижался к тумбе Лео и дальше не двигался. Тут Лео стал отпугивать его своими зубами, и Ваське ничего не оставалось, как пойти и сесть на свою тумбу.
В следующий раз я бросил мяч сперва к Лео, а затем через Ваську чтобы он привык хотя бы к пролетающему мячику. Васька опять сделал попытку удрать, но Лео, следивший за ним, попытался преградить ему путь, и Васька одумался.
Но вот мяч пролетает уже совсем близко от Васьки. Васька оскаливает зубы. Наконец, мяч налетел прямо на него. Васька быстро хватает резиновый мяч в пасть, редкими, но острыми зубами прокусывает его и с остервенением бросает в сторону.
Обильное угощение рыбой опять восстанавливается утраченной Васькой душевное равновесие. Я начинаю пробовать приучать его к поглаживанию рукой. Правой рукой я подносил животному рыбу, а левой чуть касался его шеи. Постепенно Васька привык к прикосновению моей левой руки, и однажды я рискнул даже коснуться Васьки, не имея рыбы в руках. Сошло! Васька снисходительно позволил себя гладить и даже слегка похлопывать. Тогда я опять принялся за прежние опыты с мячом.
В правой руке у меня рыба, в левой – мяч. Рыбу Васька с аппетитом уничтожил, но приближение мяча опять рассердило его, и он оттолкнул мячик зубами. Мяч упал на арену. Тут опять пришёл мне на помощь Лео: слез с табуретки, деловито побежал к валяющемуся в песке мячу и приткнулся к нему носом. Этим он, без сомнения, показывал Ваське, что мяч не следует кусать и что его нечего пугаться. Таким образом я убедился, что у животных имеются свои, так сказать, педагоги.
В конце концов, Васька постиг учение и выполнят почти всё то, что проделывал даровитый Лео, хотя и не с таким совершенством. И я начал показывать Ваську вместе с Лео на публичных представлениях. На одном таком представлении случилась неприятность: всё ещё таивший в себе дикость Васька прокусил мне своими острыми зубами ногу. От рыбного яда могло бы