Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

которая окажется способной стать вожаком революции.

– Извините, товарищ Прохоров, но все, сказанное вами для нас, как говорится, без надобности, – заключил Якунин. – Лениным создана партия большевиков, ей надлежит быть вожаком революции. За откровенность извините. Беседу продолжать нет смысла. Мы, большевики, верим в одно, вы в другое. А под грозу чайку попить не возбраняется.

– Хорошо, что напомнил. Узнаю, как обстоит дело с самоваром.

Добродеев вышел из горницы.

Под раскаты грома и вспышки молний Нижне-Тагильский завод обмывала гроза.

3

Над Тургояк-озером прошел спорый дождь. Прибил пыль, ополоснул листву и траву. Незатяжной дождь, даже грязи не развел на дорогах, но лужи все же раскидал.

К воротам заимки Кустовой подбежала взмыленная тройка, запряженная в рессорный экипаж. Из него вышла девушка, одетая по-городскому. Заметив сидевшего на крыльце с книгой Болотина, поздоровалась.

– Здравствуйте!

Болотин, ответив на приветствие, спустился с крыльца, подошел к приехавшей. Девушка протянула ему руку.

– Мария, дочь Анны Петровны Кустовой.

– Вам не нужно об этом говорить: у вас с матерью поразительное сходство.

– А вы кто?

– Болотин Михаил. Учитель миасской школы.

– Очень приятно. Так меня рассматриваете, что готова сквозь землю провалиться.

– Извините. Поражен необычайным сходством с Анной Петровной.

– Ничего не поделаешь. Дочь. Отец всегда говорил, что вылитый портрет матери. Она дома?

– Совсем недавно уехала в Миасс, но обещала скоро вернуться.

– Это хорошо. Страшно боялась сразу с ней встретиться.

– Проходите в дом. Дорога, наверно, утомила?

– Нет! Все время дремала. Очень удобный экипаж.

Когда Болотин и Мария поднялись на крыльцо, дверь в дом перед ними открыла бабушка Семеновна, а увидев Марию, перекрестилась.

– Перепугалась старая, на тебя глядя. Да ты доченька Аннушки! Поджидали тебя. Не побрезгуй, ежели в плечико тебя поцелую. Господи, вовсе ты из себя Аннушка в молодые годы.

Мария остановилась у двери, любуясь видом озера.

– Как тут прекрасно. Господин Болотин, вы мне обязательно покажете озеро, я мечтала его увидеть.

– С удовольствием.

– Сейчас приведу себя в порядок, и мы пойдем к озеру.

– Озеро у нас, Машенька, баское. Есть на что поглядеть. Давай проходи в горницы, – предложила бабушка Семеновна.

4

В парадной горнице на столе горела лампа под синим абажуром. Часы медленно пробили одиннадцатый час.

Анна Кустова и Мария сидели на диване. Вернувшись из Миасса, Анна, встретившись с дочерью, неожиданно разрыдалась. За ужином в обществе Болотина и Лукерьи говорили больше о пустяках. Наконец остались вдвоем. Сидели на диване рядом. Мать не отводила глаз от дочери.

– Наглядеться на тебя не могу. Все в тебе мое. Глаза мои, но взгляд…

– Взгляд дедушкин. Папа об этом сказал.

От слов дочери Анна вздрогнула, встала, прошлась.

– Что с вами, мама?

– Как-то разом холодно стало. Волнуюсь.

Анна остановилась напротив дочери, глядя на нее.

– И то верно, что его взгляд у тебя.

– Но зато ваш характер. Властный, настойчивый. Что задумаю, обязательно осуществлю. Через любые преграды перешагну, идя к намеченной цели.

– Думаешь, что я такая по характеру?

– Не сомневаюсь! Иначе не смогли бы создать себе непонятную мне, но, безусловно, своеобразную жизнь. Когда услышала ваше прозвище, то даже опасалась встретиться.

– Думала, что я злая?

– Разве важно сейчас, что думала до встречи?

– Значит, думала обо мне?

– Часто думала, никак не могла понять, почему бросили меня. Сердилась на вас. Когда многое поняла, то полюбила вас. Казались мне такой сильной, смелой, не побоявшейся уйти от семьи, когда была оскорблена ваша гордость. Мне много о вас рассказывал дедушка.

– Не поминай о нем, Маруся. Не надо.

– Папа совсем недавно сказал, что дед был причиной, что вы оставили нас. Мама!

– Что, дорогая?

– Сядьте рядом со мной.

Анна, исполнив просьбу дочери, обняла ее.

– Еще крепче обнимите. Чтобы дышать стало тяжело.

Анна, прижав дочь к себе, стала целовать ее лицо, плечи. Встала перед ней на колени и прижалась головой к ее груди.

– Мамочка, как мне сейчас хорошо от материнской ласки.

– Прости, доченька, что бросила тебя малюткой. Виновата перед тобой.

– Нет, не виновата. Правильно поступили. Не знаю и не хочу знать, чем вас так сильно обидел дедушка. Рада, что ушли тогда из нашего дома, иначе бы в нем сошли с ума или задохнулись. В моей памяти дедушкин дом навсегда сохранится, как омут купеческого быта. Я всегда в нем испытывала страх. Всего боялась в нем, начиная со стен, кончая глазами дедушки. Больше всего боялась оставаться с ним одна. Он часто целовал меня, повторяя все время одну и ту же фразу: «Вылитая мать, красавица непокорная». Последнее лето перед его смертью запиралась в комнате на ключ, после того как он приходил ко мне ночами и, обливаясь слезами, каялся передо мной, что обидел вас.

Анна, охватив руками колени дочери, не спуская с нее глаз, слушала взволнованный рассказ, сидя на полу возле дивана.

– Проклятый он!

– Мамочка!

– Понимаешь, проклятый!

– Мамочка, успокойся!

– Слышишь: проклятый старик!

Встав с пола, Анна села на диван.

– Хорошо, что издох наконец, а то бы твою жизнь, как мою, испоганил.

Мария испуганно отшатнулась от матери, прижалась к спинке дивана.

– Неправда! Папа бы заступился за меня!

– Говоришь, что отец бы за тебя заступился? Неужели перестал его бояться? За меня не заступился. За гордость жены своей не заступился. Потому и ушла от него и от тебя очертя голову. Ушла, доченька, но тебя помнила. Молилась, как умела, за тебя.

– Почему меня не взяли с собой?

– Не посмела. Тогда сама не знала, по какому пути пойду. Пока до этого озера дошла, всякое в жизни испытала. Всяко жила, от всяких людей пинки получала. Звериного в них было много, потому вскорости и сама на них стала по волчьи зубы скалить.

– Позже почему не приехала за мной?

– Не знаю, что ответить. Должно быть потому, что не хотела покой твоей жизни нарушать.

– А может быть, боялась, что буду мешать вашей жизни?

– Господи, Маруся, зачем такое сказала?

Анна, смотря на дочь, вновь увидела в ее взгляде памятную холодность в глазах снохача, поняла, что в дочери была его кровь, а может быть, даже и душа, и сердце, никогда не согретое материнской лаской.

– Папа так страдал, скучая по вас.

– Сам виноват.

– Видя его страдания, всегда мечтала полюбить кого-нибудь так же сильно, как он любил вас.

– И полюбишь, милая. Твою жизнь никто не опоганит, гордость твоей любви никто не обидит, я заступлюсь за тебя.

– Любите меня?

– Люблю! Жизни своей для твоего счастья не пожалею. Лаской материнской, сохраненной для тебя, укрою твою дорогу к счастью. Если есть в разуме какие льдинки, только скажи, дыханием растоплю их. Всем со мной