Брат же твой не может ничего этого, в его силах - только любить тебя так, как ты, а не он, захочешь. Всё дарует Северус тебе, ибо преклоняется перед тобою, пред братом своим… предком дальним, основоположником магической династии. Всё, что Снейп сумел - это, сам того не зная, открыть в обычном маггле великого волшебника. И всё, что Снейп сумеет - научить тебя всему, что знает сам, а этого, поверь, не так уж и мало. Даже и вовсе немало, но многому теперь, Повелителя Стихий, тебя, он обучит!
Но эта кротость и святость не позволят Северусу больше плотски любить тебя, воздержится он - не сможет заниматься любовью со святым, Повелителем Стихий, ибо дар этот даётся лишь Избранным, и не по какому-то там Пророчеству полубезумной, как все Провидицы мисс Сибиллы Трелони, но Натурою самою. Ни маггловскому, но волшебному первому святому не положено быть мужеложцем… А что было между вами, двумя братьями, прародителем и наследником рода, то кануло в Лету, и нет ему возврата.
Никогда впредь не быть вам, Северусу и Квотриусу, вместе...
… Но стройный ход мысленных рассуждений Снейпа был прерван одним лишь ласковым прикосновением губ возведённого им в ранг святых Квотриуса к его закрытым векам. Это была та самая, заветная их обоюдная ласка, и Северус медленно и нежно прикоснулся пересохшими губами к векам брата. Тот страстно застонал и крепко-накрепко обнял высокорожденного брата и Господина своего. Всё осталось, как и было, и старшим, и более умелым, как в искусстве магии, так и в науке любви, остался в глазах, почерневших ещё больше от страсти и зажегшими в себе свет мириада звёзд, старший брат, Северус. И никуда от этой роли Северусу не деться в этом времени, никуда, покуда рядом любящий и любимый Квотриус, коему пора жениться и размножаться.
Что же Северусу оставалось делать? Только прижаться ещё теснее к горячему, худому, всё равно жаждающему ласк, с ещё более впалым животом, чем у старшего брата даже, телу Квотриуса, которое он хорошо чувствовал через тонкую тунику, и снова впиться поцелуем в уста самого Святого Квотриуса…
В долгожданное необычное отсутствие Поттера, не прибежавшего оттуда, где он шлялся, даже на запах жарящегося мяса, а он же не ел третьи сутки, странно это, но плевать на каких бы то ни было Гарольдусов. Они уже успели избавиться от одежды напрочь. Расстался и Северус с заляпанными кровью, изорванными ниже колен, брюками, и его тонкие, стройные, но ставшие сильными ноги сейчас обцеловывал брат.
… Их пытались прервать на одном из интереснейших моментов - легионер принёс огромные куски жирного, ароматного мяса. Но ни Снейп, ни брат его даже не взглянули на пищу - всё внимание Северуса было отдано Квотриусу, чьи нежные, всё ещё сохранившие некоторую округлость, полушария он сейчас ласкал языком, проводя дорожку меж ними, слегка раздвигая изрядно похудевшие ягодицы младшего брата. Прежде Северус успел убедиться, что трещинок вокруг ануса словно и не бывало. И в этом, даже интимном деле сказалось действие Небесного исцеляющего заклинания.
Можно было, хотелось незамедлительно растянуть Квотриуса заново и войти в него на всю длину члена, но… нет, не сейчас. Северус желал, чтобы это проделал с ним самим Квотриус и, приподнявшись на мгновение, лёг перед братом на спину и, взяв его руку, сам ввёл первый палец в себя. Ощущение было уже подзабытым, а потому - очень неприятным, словно… там мешается что-то, но Квотриус незамедлительно продолжил начатое Снейпом - согнул палец там, внутри, растягивая брата. Затем осторожно перевернулся на живот сам и уложил высокородного брата также на живот, рядом. Он ласкал его тело, отвлекая Северуса от растягивания страстными посасываниями и лёгкими укусами спины и лопаток, спускаясь всё ниже, к его копчику, спустился в межъягодичное пространство и ввёл и другие пальцы, нашёл чувствительный орган и сжал его меж двух пальцев. Нащупав простату, Квотриус уже не выпускал её из пальцев и вновь перевернул старшего брата на спину, ища наиболее эрогенные зоны на теле высокорожденного брата и одновременно вылизывая живот Северуса, постепенно, нарочито долго подбираясь к соблазнительной впадинке, не входя в неё языком.
И, наконец, потрогал её языком.
И Северус закричал от наслаждения, заговорил снова на англском языке - это было знаком наивысшего удовольствия, как уже ведал я. Потом Северус только протяжно стонал и коротко всхлипывал, я же потирал простату третьим пальцем. Сам же, охваченный любовным пылом, мог лишь удивляться недюжинной сдержанности брата. Ибо ласка сия простаты - столь сильная, что сам я всегда кричал от наслаждения в полный голос. Внезапно, грудь моя стала влажной и тёплой, и понял я, что излил семя Северус, прекрасный в своей тихой силе северного, разыгравшегося до того, что начали ерошиться волосы на затылке моём, ветра. Впервые, в изнеможении любовном задувшего так, что пролился дождь на меня, дороже злата.
Дороже ароматических масел стало семя Северуса для меня, дороже амбры и елея, порою привозимых в наш торговый городок финикийцами - купцами. И те четверо, кои обслуживают граждан в термах, массируя их, удивительное дело - ногами, маленькими ступнями своими, словно бы детскими, суть разорённые бандой разбойников купцы, доехавшие почти что до самой Марины, охраняемой полулегионом солдат Божественного Кесаря. А ещё, отвернув голову свою, видел я краем глаза, всё же, как бесстыжий финикиянин обслуживает гражданина задом своим, как они оба отчего-то кряхтят. Мы же с Северусом никогда не кряхтели, словно старые развалюхи и кряхтеть так… похабно не собираемся. Сие верные, милостивые боги отца моего… нашего не позволяют нам любить столь бесстыже, как эти граждане…
А, и боги с ним, Великим Понтификом* , как говорят, уже не первым, сменившим религию предков своих и веру и отдавшим всё предстояние пред единственным, подумать только, Распятым Рабом каким-то, особым «святым римским папам - священникам». Ну, да унесло меня в вопросы верований, а сие есть неблагодарность по отношению к Венере Златокудрой и сыну её божественному, Амурусу, Стреляющему Метко и без промаха, как пронзил он священною стрелою своею сердце моё по отношению ко брату старшему, единственному моему возлюбленному… А разве Любовь не таковой должна стать - разделённой, одной на двоих?..
Не прекращая ласку изнутри, спустился я ещё ниже, к пенису брата, взял его в рот, облизав перед этим пах, и низ живота, на которые излилась горячая, солоновато-горчащая, ароматная сперма, и стал легонько ласкать пенис, чтобы снова поднялся он гордо. И добился я своего легко - Северус протяжно застонал и, коротко вскрикнув, прижал голову мою к бёдрам своим, желая немедленно излиться. И разрядка, ещё более сильная, чем первая, неосознанная, пришла совсем скоро. И было это невыразимо приятно и так вкусно, словно оттрапезничал я самою изысканною пищею в мире.[i]