интересом. Вася, конечно, был наслышан о Тюленине, но по большей части о его довоенных подвигах, порой весьма сомнительного свойства. Поэтому он искренне удивился, когда Сергей заявил, что его любимый герой – Павка Корчагин. «Я, когда эту книгу прочитал, слово себе дал, что буду пример с него брать!» – признался Тюленин с огнём в глазах. И Василий, очевидно, понял, что его представления об этой живой легенде Шанхая устарели: тот мальчишка, что прославился отчаянными драками и ходил в первых хулиганах округи, вырос в отважного юношу, кто не просто восхищается героями любимых книг, но и действует.
Заговорили о войне, о трудном положении на фронте. Всех троих мучительно волновало, что фашисты дошли до Волги и Кавказа, и это суровое испытание для многих, проверка на прочность их веры во всё то, что поставлено сейчас на карту.
– Я убеждён: наша задача сделать всё возможное, чтобы наши советские люди ни на миг не сомневались, что советская власть будет восстановлена, и в очень скором времени, куда скорее, чем может показаться из-за того, что фашисты нагло врут! – выразил своё видение цели предстоящей работы Василий.
Виктор хорошо понимал, мысли и чувства друга. «Больно, Витя, это видеть: сколько народу к фрицам в услужение подалось холуйствовать, своих соседей стращать!» – отчётливо вспомнились ему Васины недавние слова. Остро врезались они в память, потому что Виктор всем сердцем разделял их гнев и горечь.
– Это ты верно говоришь! Согласен! – поддержал Тюленин. – Мы должны показать всякой продажной сволочи, что есть в городе советская власть, и от имени советской власти дать понять, что будет с предателями! – Неожиданно развернул он мысль, и гневно сверкнув глазами, прибавил: – Та мразь, которая казнила наших шахтёров, должна болтаться в петле!
Виктор вспомнил рассказ Толи Ковалёва о причине, по которой он со своим другом Мишей Григорьевым так быстро закончил службу в полиции. Василий же, похоже, вовсе ничего об этом не слышал.
Тюленин понял по их лицам, что оба не в курсе последней новости, которая потрясла весь Краснодон.
– Да вы что, хлопцы, разве не знаете? Их заживо в землю закопали в парке! За то, что они на фрицев работать отказались, эти холуи продажные над ними глумились и в яму сбросили! Разве можно это просто так оставить? Разве не должны мы отомстить фашистским прихвостням за наших советских людей?!
– Я уверен, что ребята тебя поддержат, – тихо произнёс Виктор. – Не знал этих подробностей, – тяжело прибавил он после паузы. – Закопать людей заживо – это чудовищно. Тем более что исполнители – бывшие наши, советские… Им не может быть прощения. Мы этого не забудем.
Они уже шли по тихой улочке в двух шагах от Серёжиной хаты.
– Завтра в три часа дня встречаемся у Ивана Земнухова, – прощаясь с Сергеем, сообщил ему Виктор. – Только ты приходи в пятнадцать минут четвертого, чтобы не устраивать столпотворения. Мы на собрания штаба приходим по одному. Не волнуйся, без тебя не начнём.
Клятва
Едва перешагнув порог, Виктор услышал уже от своей собственной матери:
– А ты, сынок, знаешь, что случилось-то? Ведь только вчера злодейство это с нашими людьми сотворили! Сегодня весь Краснодон о том лишь и говорит, и на базаре и на улице. Их было тридцать два человека. В полиции всех держали, мучили, били, издевались не один день. Хотели заставить работать на немцев. Немцам ведь наш уголь нужен. Говорят, Андрея Валько вместе с ними казнили, директора двадцать второй школы. Их всех до вчерашнего дня в полиции терзали. А вчера вечером вывезли в Центральный парк, связали им руки за спиной колючей проволокой и заживо закопали. Люди слышали, какой стон стоял из-под земли. Говорят, его чуть не до полуночи было слышно, будто сама земля стонала! Кто это слышал, до сих пор в себя прийти не может. Страшно, Витенька, что эти выродки проклятые творят с нашими людьми…
Мать горестно качала головой, до глубины души потрясённая случившимся. Казалось, она сама не верила, что такое могло произойти в Краснодоне, где прожито столько лет с людьми, многих из которых она знала в лицо.
– Они за это ответят, – тихо произнёс Виктор.
Слова его прозвучали так тяжело и мрачно, что мать не решилась ни поддержать его, ни возразить, а лишь вздохнула глубоко и протяжно. Сердце её знало, что это клятва мести.
Засыпая в эту ночь, Виктор чувствовал, как будто жёсткая угольная пыль забивается ему в нос, и он не может дышать. Сколько времени нужно, чтобы зарытый заживо человек задохнулся, чтобы сердце его перестало биться? Вопрос мучил Виктора и по ту, и по эту сторону сна.
И на новом заседании штаба, собравшегося дома у Вани Земнухова, все говорили о погибших шахтёрах с болью и гневом, как говорили бы о своих отцах и братьях.
– Давайте добавим к нашей клятве слова о мести за их смерть, – предложил Иван, и все единодушно согласились.
Жора Арутюнянц дописал нужные слова и прочитал собравшимся полный текст клятвы.
Серёжа Тюленин, который слышал его впервые, сразу заметил:
– Это всё, хлопцы, хорошо, одного только не хватает: названия нашей организации. Должны же мы как-то её назвать!
Иван Земнухов был озадачен:
– Смотри-ка, а мы об этом и не подумали! Какие будут предложения?
Пока члены штаба чувствовали себя застигнутыми врасплох, Сергей Тюленин взял инициативу в свои руки:
– Мы с ребятами из моей группы листовки наши подписывали двумя буквами: «МГ». Это мы нарочно так сократили, чтобы полицаи голову сломали. «МГ» значит «Молодая гвардия». Моим ребятам нравится это название. Так мы назвали нашу подпольную группу. Ведь это слова из песни!
– А что? Здорово! – одобрил Виктор. – Название очень подходящее. Предлагаю взять его для всей нашей подпольной организации, частью которой с сегодняшнего дня становится группа Сергея.
– Пожалуй, лучше и не придумаешь, – вынужден был признать Иван, поправляя очки на носу. – Обошёл ты меня, Серёжка, – прибавил он притворно обиженным тоном.
– Если все согласны, давайте внесём название нашей организации в текст клятвы, – предложил Жора.
– Ну что ж, – подытожил Виктор. – Вчера мы с вами создали штаб будущей организации, а сегодня, когда в неё влилась первая боевая группа, можно смело сказать, что подполье наше реально существует. И поскольку мы постановили, что каждый член организации должен дать клятву, давайте сделаем это сейчас.
Виктор встал и произнёс грозные слова верности и мести, рождённые из глубины сердец и призванные скрепить их союз в общей борьбе, суровой и беспощадной. Вслед за Виктором все ребята вставали и давали клятву перед лицом