Пугливо, словно шла по тонкому льду, Маша шагнула в его сон и посмотрела настороженно: «Только попробуй обидеть!». В ярко-зелёных, как первая весенняя листва, глазах любопытство и предвкушение, ожидание, надежда.
— Маша…
Кого винить в том, что он сорвался? Кроме себя — некого. Не Марию же, в конце концов! Не за то, что губы такие манящие, не за нежный бархат кожи, не за звуки вырывающиеся из тонкого горла.
— Маша.
Дурея просто от того, что она здесь, в его фантазиях, по собственному желанию, потому что почувствовала, потому что открылась. С ума сходя от её мягкости и покорности, не отрываясь от её сладкого рта, рванул одеяло, а тонкую майку одним движением закатал под горло, открывая себе доступ к груди.
А в голове дурным набатом: «Хочу! Хочу! Хочу!»
И невозможно сдержать радость:
— Ты сама пришла.
— Куда? — выгнулась, оторвав лопатки от простыни, чтобы плотнее прижаться к его руке.
— А то ты не знаешь…
Неуверенно качнула головой и приоткрыла припухшие губы, словно вымаливала ещё один поцелуй. Ещё сто один! И миллион в придачу! Лишь попроси!
Когда Маша вдруг выскользнула из его рук, растворившись в воздухе, словно призрак, Димон не поверил. Тряхнул головой, оглядываясь по сторонам, даже позвал её, непонятно на что надеясь. Когда вынырнул вслед за девушкой из сна, всё ещё не верил и думал о хорошем. О том, как станет объяснять упрямой ведьмочке, что значит этот неосторожный визит в чужой сон для их совместного — теперь-то уж не может быть никаких сомнений! — будущего. Представил, как она смутится. И как он будет сцеловывать её смущение с симпатичного личика и…
«Кретин! Тупогловый идиот!» — Диметриуш покосился на молчаливо шагающую рядом девушку, нереально злясь на собственные мысли. «Мазохист хренов! Сколько можно об этом вспоминать?»
Ух, как он разозлился, когда понял, что она не собирается признаваться и признавать случившееся важным. Кровь воспламенилась так, что он едва не взорвался, скорее от обиды, чем от ярости. Как может она отмести одним пренебрежительным движением брови такую исключительно важную, такую изумительно редкую вещь, как общий сон? Часто она оказывалась в мужской мечте? Часто выскальзывала оттуда со сбившимся дыханием и опухшими от несдержанных поцелуев губами?..
Заколотило от мысли о других, да ещё и пламя заскулило в мозгу, яростно и голодно, требуя утверждения своих прав.
А потом, всматриваясь в наивные зелёные глаза, такие беспомощные без привычной защиты очков, он понял: она не знает. Вообще не понимает, что именно произошло, и не чувствует ничего, кроме смущения.
Как уходили со стоянки помнил смутно. Его гнала злость. И злился он, в первую очередь, на себя, потому что вместо того, чтобы радоваться внезапной лазейке, он гнал Марию через пустыню, надеясь на чудо и вымаливая у богов немного времени. На что? На то, чтобы Стэфана Нитхи вкатать в асфальт. Вот на что! Защитничек, мля, нашёлся! Заботливый старший брат! Где ж он раньше был со всей этой заботой? Как позволил вырастить сестру вдали от всего, что связано с демонами?! И к Иво Нитхи у Димона тоже есть отдельный разговор. Чем он думал вообще, оставляя свою кровь в чужом мире? А уж как хотелось Диметриушу пообщаться с Василисой!
Впрочем, на Василису он злился меньше всего. Несомненно, с её стороны было эгоистично и жестоко не дать внучке полноценных знаний о второй родине. Но понять женщину было можно. Единственная внучка, наследница, та, кому перейдёт накопленная многими поколениями ведьм сила. А что если она решит уйти туда, в Империю? Там у неё уж точно будет больше, чем маленький домик и сомнительное счастье в виде карьеры деревенской ведьмы. А что если о ней узнает Ковен? На что готова пойти Верховная, чтобы заполучить девочку с такой кровью? Нет, правильно Василиса ничего Маше не рассказывала, берегла своё, как умела…
Да и нельзя сказать, что совсем уж ничего! Что-то Маша о мире демонов всё-таки знает. И даже больше простого обывателя. Откровенно говоря, Димона, с позиции занимаемой им должности, мог бы даже взволновать подозрительно высокий уровень её знаний, уж больно на Тринадцатом распространены были культы и секты, стремящиеся уничтожить демонов. А к демонам местные относили всех без разбора, кому не повезло иметь родню на других этажах. Так что не надо наговаривать! О демонах Маша знает довольно много. Жаль только, что не из той оперы, из которой хотелось бы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поэтому Димон обязательно вкатает Сержанта в асфальт, дайте только выбраться из Подвала! Опекун херов! Не понравился ему, видите ли, кокон, которым он Машу укрыл… Как он там сказал? «Это слишком откровенное проявление расположения?.. Вот же гондон. Не зря мы его в детстве так ненавидели!» — Диметриуш скрипнул зубами и непроизвольно ускорился.
— Дима! — немедленно взмолилась Маша. — Я не успеваю за тобой!
— Прости, я задумался. Если хочешь, могу тебя понести.
— Ещё чего, — буркнула она и нахмурилась так, словно он ей неприличное предложение сделал. Хотя он сделал бы! Обязательно! Если бы не два ослепительных солнца и не раскалённый песок, которые однозначно навредят нежной, как персик, Машиной коже.
«Ну вот, опять! Заканчивай об этом думать, придурок! Она заметит, в конце концов — доказывай потом, что у тебя не на песчаные дюны и не на кусачих ящериц встало!.. Сержант, сука!»
Чем дольше они шли по пустыне, тем яростнее Диметриуш ненавидел своего давнего врага, теперь уже, кажется, бывшего друга и, определённо, будущего родственника.
«Я просто забочусь о своей сестре. Не хочу, чтобы ты подмочил ей репутацию. Мне, знаешь ли, потом ещё отцу в глаза смотреть»… — сказала эта расчётливая сволочь, заставляя Диметриуша взять обязательства. Как же! Заботится он! Хотел перед папашей бонусов набрать, мол, вон он я какой молодец, как нашу малышку пристроил хорошо! В Императорский род, не куда-нибудь. Может, в отличие от Димона, даже догадывался, что слово обязательно ляжет на обрывок петли и повлияет на… общий процесс.
«А чего я, собственно, злюсь-то так? — вдруг задумался Бьёри. — Разве это не то, чего я хотел? Может, не в той форме, но на выходе всё получилось даже лучше! Мне Нитхи благодарить надо, а не способы убийства измышлять! Да, он мог бы лучше исполнять свои братские обязанности, но это его беда. Уж я-то свои исполню как надо. Дайте только время!»
Он улыбнулся и посмотрел на небо. Впрочем, и без лишнего часа в запасе он справится. Конечно, хотелось бы, чтобы Маша смотрела на него как на благородного героя, но он согласен и на беспринципную сволочь, если девушка при этом будет в безопасности.
Безопасность. Осторожный взгляд в сторону шатающейся от усталости фигурки. «Где же мне тебя спрятать, звезда моя?»
На Тринадцатом — и это уже даже не обсуждается — оставаться ей небезопасно. Фоллетский ударил через неё один раз — а в том, что таинственным заказчиком Машиного похищения был именно он, Димон не сомневался, — ударит и второй. И не факт, что в следующий раз Диметриуш успеет вовремя. В Империи? Но там Фоллетский будет ещё ближе. Кроме того, страшно представить, что начнется, если станет известно о том, что девушка, в чьих жилах течёт древняя демонская кровь, унаследовала дар ведьмы. Всё-таки не зря её Иво Нитхи спрятал! Жаль только, об образовании не позаботился.
Да и без того она лакомый кусочек. Как скоро бы нашёлся кто-то ещё, кто догадался бы обратиться к старым легендам? А может, уже нашёлся? Может, Димон не был единственным, кто пришёл за консультацией к старому профессору? Может, Фоллетский неспроста вокруг неё увивается?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Моя! Не отдам! — подумал с какой-то прямо-таки оглушающей яростью. — Запру во Дворце. В конце концов, невеста она мне или где? Мама её такой охраной окружит — мышь не проскользнёт, не то что Ян с его вечными заговорами и интригами! Баран я. Надо было сразу так и поступить, а не играть в героя. Тащу её неизвестно куда по этой жаре. Повезло ещё, что мы на местных зверюшек до сих пор не наткнулись! Сматываться надо. От таких подарков судьбы не отказываются, а объяснения… объясниться можно будет и в более интимной, а главное, безопасной обстановке! Что я там говорил? «Запасной вариант»? Скорее, единственно верный!»