Поцелуй походил на глоток лесного мёда — тягучий и до головокружения сладкий. Требующий повторения, продолжения и более детального изучения вопроса.
— Маша, — тёплая ладонь, минуя одеяло и майку пижамы оказалась на моей груди, — Маша.
Неожиданно Диметриуш оторвался от изучения моих округлостей, что вызвало во мне волну внезапного протеста и произнёс:
— Ты сама пришла, — а я растерялась, не зная, как отнестись к его словам: как к угрозе или как к предупреждению. Впрочем, угрозы, наверное, не произносят с таким восторженным выражением на лице.
— К-куда пришла? — осведомилась я.
— А ты не знаешь?
Я неуверенно качнула головой и вопросительно изогнула бровь, ожидая, что мой сосед по кровати снизойдёт до каких-либо объяснений. Но Димон только улыбнулся ещё шире и снова поцеловал. Это было как лучшая в мире музыка. Как старый добрый клип Вакарчука. Долгое и нежное гитарное вступление, простенькое, но крепко берущее за душу. И ты застываешь, ожидая неминуемого восхитительного продолжения, а затем к гитаре присоединяется немного хрипловатый голос вокалиста и ударные. Безумно правильные слова выворачивают тебя наизнанку, вышибают слёзы восторга и заставляют напрочь забыть об окружающей действительности.
Диметриуш целовал уверенно. Облизывал губы, втягивал в игру язык, даже пускал в ход зубы, но это почему-то не вызывало во мне отторжения. Наоборот, я самым активным образом восхищалась, послушно изгибалась, подставляясь под жаркие губы, стонала, не в силах уследить за движением распоясавшихся рук. И, к своему стыду, ни на секунду не задумалась над тем, что вообще со мной происходит и почему. Я просто хотела, чтобы Димон не прекращал, не останавливался, не позволил реальности оглушить меня своей неприглядностью…
— Ай! — тихо вскрикнула я, когда мой затылок раскололся от внезапной боли. Я распахнула глаза и увидела серый полог палатки, услышала движение за её пределами и поняла, что всё случившееся было сном.
Пудя заискивающе лизнул меня в место укуса и я довольно-таки холодно погладила его по маленькой мордочке, размышляя о том, как «дракончик» догадался меня разбудить.
«Может, я стонала, и он решил, что мне кошмар снится?»
Опасливо посмотрела на ещё не проснувшегося Диметриуша. Повязка на месте, небритый, едва заметная морщинка между бровей… Я опустила взгляд ниже, торопливо миновала обнажённый торс (всё-таки демоняка был хорош, тут не поспоришь!) и задохнулась от смущения, заметив основательное уплотнение в районе его ширинки.
— Ох, — прошептала, прикрыв рот рукой.
«Интересно? Это он сам по себе или сон у нас был один на двоих?» — подумала я, а в следующие секунду поняла, что думать о мужской эрекции не стоит в принципе, и уж точно не тогда, когда она стоит у вас перед глазами.
— Если ты будешь так смотреть, — проговорил не ко времени проснувшийся демон, — у нас могут возникнуть проблемы.
Щёки опалило таким диким смущением, что я не смогла сдержать тихого стона.
— И звуки вот такие вот, — мрачно предупредил Димон, — общему делу тоже не помогают. Хотя… — он на мгновение задумался и нахально улыбнулся, — мы можем продолжить то, что начали во сне. Мне понравилось.
Я с тоскою подумала о том, что, видимо, стану первым человеком в Мироздании, который умрёт от стыда и просипела:
— Не понимаю, о чём ты.
Господи! Лучше бы я молчала, честное слово! Потому что даже я в своём голосе услышала фальшивые нотки, что уж говорить про Димона.
В синем глазу на мгновение промелькнула злость, а затем Диметриуш занял ровно то положение, в котором я его оставила пару минут назад: надо мной на вытянутых руках.
— А я объясню, — вкрадчиво прошептал он.
— Не надо!
— Отчего же?.. Очень даже надо. Потому что что-то мне подсказывает, что если всё оставить, как есть, ты снова сделаешь из меня монстра. Но это ты, звезда моя, пришла ко мне. Ты забралась в мой сон. Это твои желания, — он сглотнул и уставился на мой рот, — мы пытались воплотить в жизнь. Поэтому сейчас, пожалуйста, не удивляйся, что у меня стояк!!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Жаром, который излучали мои щёки можно было бы целый месяц отапливать квартиры в какой-нибудь небольшой стране.
— Я не удивляюсь, — я не то что пошевелиться, я даже дышать боялась, — просто я не понимаю, я не хотела…
— Не хотела? — Диметриуш склонился, сокращая расстояние между нашими губами до пары миллиметров, и уверенно положил руку на пояс моих джинсов. — А если я проверю, так ли это?
От одной мысли о том, во что выльется эта «проверка», и как именно он будет проверять, стало одновременно страшно и сладко. Я так запуталась! Я просто не знала, чего мне больше хочется: выгнуться, приглашая мужчину к действию, или остановить его, запоздало вспомнив о девичьей чести.
Я лежала, неотрывно глядя в лихорадочно блестящий голубой глаз, и пыталась разобраться в той каше, которая образовалась в моей голове на месте мозга.
«Ты же хочешь, хочешь…» — шептал вредненький голосок. Тот самый, из-за которого я встревала во все неприятности в детстве.
«Это демон!» — возражала ему я, понимая, что даже для меня этот аргумент уже не аргумент.
«И плевать, что демон, — не соглашалось со мной моё внутреннее я, — зато как он на тебя смотрит!»
Смотрел Димон действительно… жарко. Но пока я думала, на смену страсти пришла тревога, досада, озабоченность, наконец, он откатился, предоставляя мне свободу и произнёс:
— Прости, ты не виновата. Я напрасно на тебя наорал.
— И ты прости, — торопливо вздохнула я. — Я не хотела… то есть не того не хотела, что… а чтобы… это…
— Яркая речь, — хмыкнул Диметриуш. — Я понял, ты не хотела забираться в мой сон.
— Именно! — радостно согласилась я. — Сама не понимаю, как это получилось.
— А я, кажется, начинаю понимать, — загадочно ответил он, но пояснений я ждала напрасно. Со свойственным ему высокомерием Бьёри просто закрыл тему и перевёл разговор в другое русло:
— План таков. Выходим, от завтрака отказываемся. Прощаемся, просим дать нам с собой в дорогу флягу, можно пустую, и сваливаем отсюда.
— Хороший план, — кивнула я, наблюдая, как демон стирает защитный круг, — но, кажется, слегка недоработанный.
Диметриуш удивлённо хмыкнул и пробормотал, подталкивая меня к выходу:
— А мне так не кажется. Давай-давай, чем раньше выдвинемся, тем быстрее до места дойдём.
Лично я считала, что никто нам спокойно выдвинуться не даст. Не зря же Вис мне столько дней лапшу на уши вешал, да всю родню «обзванивал». Явно же, что планы на меня у него большие. И эти планы, в отличие от некоторых, были более детально проработаны.
Мы вышли из палатки, и я зажмурилась от яростного солнечного света.
— Ну, пусть, — пробормотала негромко, приложив козырьком ладонь ко лбу и оглядываясь в поисках Виса или Киры, — но куда ты собрался идти? И к чему такая спешка?
— А к тому, — ответил Димон, — что про «недельку» ты мне рассказала. И про хозяина с хозяйкой тоже. Однако тревожный вопрос о том, куда делись остальные шесть мужей остался открытым. Вот я и подумал…
— Доброе утро! — поприветствовала нас вынырнувшая непонятно откуда Кира. — Как спалось?
— Спасибо, хозяюшка, хорошо, — радушно отозвался Диметриуш. — А вам как? Кошмары не тревожили?
— Ой, да какие кошмары, — непонятно чему рассмеялась женщина. — Я и не ложилась ещё.
— Что так?
— Так приглушитель же, — она кивнула на агрегат, который я в день нашего знакомства, если честно, приняла за космический, но всё-таки самогонный аппарат, — постоянного контроля требует. Вис всё обещает новые клапаны поставить, да времени нет…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Конечно, — тоскливо подумала я, — на новые клапаны для приглушителя света у него времени нет, он моим вопросом занимается».
— Вот и караулила всю ночь, — продолжила Кира, — пар из цилиндров спускала.
— Понятно, — Диметриуш вдруг хлопнул меня по пятой точке и кивнул на валявшуюся на песке флягу с длинным кожаным ремешком. — А Вис что же, дрых, пока его женщина работала?