Читать интересную книгу Не буди Лихо (СИ) - Ли Марина

— Нет!

— Что именно «нет»? — взволнованно переспросил Димон.

— Дим, а ты смотрел фильм «В поисках капитана Гранта»?

— Ясное дело, — растерянно ответил он. — У меня бабушка учительница литературы на Тринадцатом. Как бы ты думала, я мог не смотреть этот фильм? Ты ещё спроси, смотрел ли я «Собачье сердце»…

Сердце пропустило удар.

— А ты…

— Естественно, Маш. Булгаков у меня вообще любимый писатель, но Жюля Верна я тоже читал. Веришь?

— Да? — то ли ответила, то ли спросила я и отвела взгляд. Внутри всё вдруг как-то размягчело и дрогнуло. И этому чему-то на Жюля было совершенно наплевать, потому что в мозгу очень ярко, с кинематографической просто точностью всплыл наш с Медведем давний разговор.

— Ты, Машка, только не обижайся, — говорила Ленка, — но к мужикам ты неправильные требования выставляешь. Тебе и заботливый, и умный, и ещё чтоб Булгакова читал…

А я тогда, с позиции своих шестнадцати и с должности последней девственницы деревни, ответила:

— Не всего Булгакова.

Я вспомнила весь Медвежонкин лексикон и добавила:

— Может, я и зануда. Может даже ты права, когда грозишься подарить мне на Восьмое марта синие чулки, но не могу я переспать с мужиком, который не читал Булгакова. Ты же знаешь…

Ленка вместо слова «переспать» использовала другое, более крепкое выражение, но это же Медвежонок. Ей всё идёт, даже некоторая грубость и даже мат.

— Знаю-знаю, — тянула Ленка мерзким голосом мою любимую цитату, — главная эрогенная зона у женщины — это мозги.

Именно так. И я не буду стыдиться, я…

— А давай спать, — предложила я, и Димон мечтательным взглядом окинул зону моего отсутствующего декольте.

— В каком смысле? — несколько растерянно переспросил он, и я торопливо подтянула вырез майки и вдруг спросила:

— В том, что… Дима, ты же не позволишь мне стать частью этой извращённой недельки?

— А?

Ох, Джон-Джон… В смысле, ох, Верн-Верн…

Прямо посмотрела демону в лицо и, даже не пытаясь как-то замаскировать иронию в голосе, произнесла:

— Не знаю, о чём ты подумал, но что-то мне подсказывает, что ни о чём, что мне может понравиться, ты подумать не можешь…

— Как знать… — кривовато улыбнулся он, а я продолжила:

— Пообещай, что убьёшь меня, когда Вис придёт со своей неделей.

— Нет, — отрезал он, даже не дослушав.

— Дим, ты не понимаешь, я…

— Я сказал, нет! — рыкнул он и отвернулся, улёгшись на бок. — Спи давай. Завтра не самый лёгкий день.

— Послушай…

— Маша, спи! — рявкнул он так, что я даже вздрогнула.

«Да уж, благородства — ноль! — мрачно думала я, устраиваясь на полу рядом с Димоном. — Джон так сразу ухватился за мысль перерезать горло конопатой Мэри. Или он её застрелить хотел? Нет, всё-таки прирезать. Надо при случае пересмотреть кино… Чёрт, о чём я думаю?»

Я подняла руку к волосам и пальцы уже привычно коснулись пушистой и мягкой шерсти.

«Иди сюда!» — мысленно позвала я и добавила, когда сознания коснулась несмелая, но поразительно тёплая волна:

«Пудя!»

Сама не знаю почему, но рассказывать Димону о том, кто помог мне не сойти с ума от страха и отчаяния, я не стала. Наверное, просто не хотела делиться тем поразительным чувством, которое разливалось во мне, стоило моим пальцам коснуться розового меха Пуди. Его я нашла ещё до наступления первой ночи. Даам-ши возились с обедом, а я бродила невдалеке, не зная, куда деться от беспокойных мыслей и страха. Понимание того, что я чёрт знает где, без какой-либо надежды вернуться домой, лишало сил, а страх перед неизвестным заказчиком моего похищения окатывал панической волной.

А потом я увидела Пудю. Нет, тогда-то я ещё не знала, что это Пудя, тогда я изумилась насыщенному розовому цвету. Когда-то давно один из Бусиных поклонников подарил мне зайца такого цвета. Я долго боялась прикоснуться к игрушке, уверенная, что она ядовитая. Ну, просто такой цвет мне никогда не внушал доверия…

Когда на гребне песочной волны появилась мохнатая розовая ящерица, больше похожая на маленького плюшевого дракона, я тоже почему-то подумала о яде, а потом зверушка посмотрела на меня такими несчастными, такими голодными, такими больными глазами, что я протянула руку и, не думая об опасности, погладила малыша. А он, торопливо хромая, взбежал по рукаву на моё плечо и спрятался на шее под волосами. И только после этого я заметила его преследователей. Таких же плюшевых дракончиков, только серых. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять: эти-то как раз смертельно опасны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я отскочила в сторону и почти бегом вернулась к даам-ши, а серые ещё какое-то время наблюдали за мной — я видела их молчаливые тени, мелькавшие на гребнях песчаных волн. А может, они искали Пудю. По-моему, они хотели его убить.

Впрочем, о спасённом розовом «дракончике» я очень скоро напрочь забыла, потому что сначала потухли оба солнца, потом даам-ши бросили меня на произвол судьбы. О нём я вспомнила гораздо позже, когда ворочалась в палатке Виса, той самой, что мы делили сейчас с Димоном, и от усталости не могла уснуть.

Сначала моей шеи коснулось что-то тёплое и щекотное, а затем я вспомнила.

«Дракончик» был до безобразия умилительным. Мне сразу вспомнился рассказ Бориса Житкова про хвостик от шубы, Пудю, и я прошептала:

— Пудя…

— Ты что-то сказала? — полог палатки приподнялся, и ко мне заглянула Кира, а «дракончик» вмиг обвился вокруг моего запястья, замаскировавшись под пушистую резиночку для волос

— Нет, просто…

До моего сознания докатилась волна чужого страха, и я не знаю, как не вскрикнула от удивления — всё-таки раньше ни с чем подобным мне сталкиваться не приходилось.

— Я просто не могу уснуть, — ответила я, и Кира, заговорщицки подмигнув, прошептала:

— У меня есть отличное средство, я принесу.

В паре, поднимавшемся над кружкой тёплого молока, я уловила лёгкий аромат сонной травы и, мягко улыбнувшись, поблагодарила девушку за заботу, но пить не стала. Потом я долго гладила своего «дракончика» по пушистой шкурке, а он умильно мурчал и подставлял под ласку маленькое пузико. И, удивительное дело, его спокойствие передалось и мне, так что я даже не заметила, как заснула. Всё-таки это изумительное чувство — знать, что ты не одна во Вселенной.

«Пудя, — мысленно позвала я, и мой «дракончик» отозвался ласковой успокаивающей волной. — Хороший!»

Диметриуш пробормотал что-то во сне и, повернувшись, забросил на меня руку. Пудя дёрнулся, недовольно принюхался, а затем испуганно замер неподвижной резиночкой для волос.

«Не бойся!» — попыталась успокоить я.

— Я не боюсь, — проворчал Димон, а я замерла, испугавшись, что произнесла последнее слово вслух. Но демон спал, негромко сопя мне в затылок, и я поняла, что он просто разговаривает во сне.

«Спи», — велела я «дракончику», и Диметриуш шевельнул кистью руки, погладив мою талию. Я позавидовала его крепкому сну и попыталась расслабиться. Без Пудиной помощи было сложновато, но я справилась и через короткое время заснула.

За время, прошедшее с того момента, как в моей жизни появился Диметриуш Бьёри, я успела привыкнуть к спокойным снам. Не то чтобы я перестала бояться кошмаров, да и темнота меня всё ещё страшила, однако наступления ночи я уже ждала без обычного ужаса и без истерики из-за того, что в доме закончилось успокоительное.

Наверное именно поэтому, открыв глаза, я не напряглась, а улыбнулась. Комната была наполнена солнечным светом, таким тёплым и радостным, что хотелось улыбаться. Я зажмурилась от счастья и огляделась по сторонам. Стены были приятного голубого цвета, почти таким же был выкрашен и высокий сводчатый потолок, испещрённый многочисленными переливающимися в свете солнечного утра золотистыми линиями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я лежала на чём-то ужасно удобном, пружинящем и нежно пахнущем лавандовым мылом и, кажется, чуть-чуть ландышем. Повернула голову и наткнулась на задумчивый голубой взгляд.

Видеть демона без привычной повязки на глазу было странно, настолько странно, что я протянула руку и дотронулась до его щеки, пальчиком провела под левым глазом, погладила упрямую тёмную бровь и едва не задохнулась, когда Диметриуш опрокинул меня назад на подушки и решительно, без предисловий, поцеловал.