Потом вернулись и разведчики, высланные по тракту на запад.
— Там стоянка племени картау, — доложил один из них, — я говорил со сторожами; клянутся, что ничего не знают, что мимо них никто не проезжал.
— Да? Врут! — уверенно встрял толстяк.
— Никого из нужных нам наложников увидеть не удалось. Должно быть, в шатрах прячут, — продолжал разведчик.
Толстяк тут же потребовал предъявить картау жёсткий ультиматум; мол, какие они ни гордые, а всё-таки племя пришло на территорию царства Уземф, и должно слушаться. Командир молчал, не осаживая зарвавшегося работорговца, наверняка колебался. Толстяк настаивал, и наступил момент, когда командир сдался. Его распоряжение ехать на переговоры с картау было отдано тяжёлым, но уверенным тоном. Ещё миг, и весь уземфский отряд умчался на запад.
* * *
Когда воины Уземфа ускакали спорить с племенем картау, Чичеро какое-то время полежал на тракте, изображая убитого, потом решился встать, подобрал укатившуюся голову. Он отдавал себе отчёт, что его самого заметного тела в чёрном посланничьем плаще непременно хватятся, но не мог ни сам продолжать прикидываться, ни плащ оставить. Ведь без плаща он — не Чичеро, а карлик Дулдокравн, и только.
Оглядевшись, посланник Смерти не увидел на тракте ничего, кроме обезглавленных трупов людей и лошадей. Пятна крови соседствовали с высыхающими пятнами воды: из бурдюков предусмотрительные враги повыпускали воду. Подойдя к каждому из человеческих трупов, Чичеро убедился, что кроме него никому здесь не посчастливилось. Нечего было и пытаться с кем-то заговаривать: если у мертвецов потеря головы не всегда приводит к гибели, то живые без голов — точно не жильцы.
Пустившись на розыски наложников и Дгая с Клехом, Чичеро нашёл их в добром здравии в густой вечерней тени за одной из ближних скал. С ними была и единственная лошадь, оставшаяся в живых — на ней Дгай поскакал предупредить Клеха об опасности.
Шестеро верных Оксоляне наложников крупно дрожали и напоминали единого многоглазого зверька: они прижались друг к другу и уставились на Чичеро с одинаковым затравленным выражением. Хафиз с ожесточением на лице сидел поотдаль, но в пределах досягаемости кулака Клеха.
— Мы правильно услышали, все наши мертвы? — спросил у Чичеро Дгай.
— Это так, — вздохнул посланник, — живы только мы, да ещё Лимн где-то запропастился. Только и с нами не всё так весело: бурдюки с водой нам проткнули, лошадей зарезали.
Хафиз хмыкнул, Клех двинул его кулаком:
— Радуется нашей неудаче, поганец. Свои его слабо побили, я добавил.
— Не радуюсь я! — взмолился Хафиз. — Просто я предупреждал: не стоит ехать в этот Гур-Гулуз! Не будет нам там счастья…
— Замолчи, демон! — взвизгнул Джамил и ткнул в бывшего товарища обличающим пальцем. — Нынче Хафиз предрёк нам путешествие пешком. И что же: нам таки придётся идти пешком. Одна лошадёнка Дгая всех не выдержит! — с этими словами наложник зарыдал в голос, а остальные подхватили.
— А ну прекратить панику! — потребовал Чичеро и добавил. — Демонов я здесь не вижу ни одного, а предсказателей порядочно. Вон и Клех намекал, что за помощью придётся обращаться к племени картау.
— Кто, я? — удивился Клех.
— Было, было, — подтвердил Дгай, — но неужели же кто-то из нас решится подойти к этим ужасным идолопоклонникам?
— Иного нам не остаётся, — вздохнул Чичеро, — сами мы отсюда не выберемся без воды, без лошадей. Только на картау и надежда!
После упоминания о новой надежде рыдания Джамила и его компании не только не утихли, но перешли в отчаянный вопль.
* * *
Отправляться на встречу с ужасными картау имело смысл лишь после того, как уземфские всадники проскачут от стоянки племени обратно. Перебравшись за другую скалу, расположенную на значительном удалении от застрявшей в камнях повозки и от следов бойни на тракте, Чичеро, Дгай, Клех и наложники всю ночь ждали дроби копыт по тракту. Не дождались.
— Картау — гостеприимный народ, как и все кочевники, — попытался объяснить происходящее отверженный Хафиз, — может, воины Уземфа остались на их стоянке переночевать?
— Может, они остались у картау пожить с месяц? — фыркнул Клех. — Уже позднее утро, а эти ребята назад не торопятся.
— Боюсь, их принесли в жертву, — запел прежнюю песню Джамил, — знаете, картау вообще-то степной народ, и кочуют они в основном на пустошах от Отшибины до Глукща, где достаточно и травы, и дичи. Если же они забираются к нам в пустыни Уземфа, то с единственной целью: умилостивить своих племенных богов. У них здесь кругом святилища да древние погосты…
— Ну, если этих всадников и в самом деле запросили на ужин боги картау, то я правда не расстроюсь! — развеселился Чичеро, а сам подумал: хорошо бы, чтобы эти жестокие боги удовлетворились удачливыми всадниками, а десяток дохнущих от жажды невезучих пешеходов как-нибудь убедительно отвергли. Если такое бывает.
К полудню так и не показались ни Лимн, ни всадники, устроившие вчера вечером резню на тракте. Лимн, как надеялся Чичеро, мог попросту не найти их укрытия, но всадники? Дгай из Глукща предположил:
— Может, они поехали по тракту дальше на запад, и ищут нас около Карамца?
Так это, или нет, выяснять времени не осталось. Измученные жаждой живые люди впадали уже в апатию, которая запросто могла стать предсмертной. Сам Чичеро, сложное бытие которого опиралось на ухищрения некромантии, мог лучше других отстраняться от телесного состояния, но его кажущаяся свобода зависела от жизни карлика. Умрёт Дулдокравн — и Чичеро больше ничего не сделает!
Оставив Дгая, Клеха, Джамила, Зухра, Зульфио, Лейна, Гюльча, Атая и Хафиза в едва заметном полуденном теньке под скалой, Чичеро вышел на тракт, и, более не скрываясь, зашагал к лагерю картау. Под ярким солнцем дрожал воздух и словно бы плавились камни. Посланнику было ясно, что сейчас переживает сидящий под плащом Дулдокравн, но тело карлика находилось под надёжным волевым контролем, который иначе, как смертью Дулдокравна, не прервётся.
Вид на стоянку племени открылся внезапно. Высокие скалы перед бредущим по тракту путником сомкнулись, потом разошлись, и вот она. Окаймлённая широким кругом из повозок территория, пронизанная трактом. В центре — шатры из пёстрых тканей. Люди в халатах, вооружённые луками и кривыми саблями. Где-то Чичеро уже видел такие сабли. Когда-то совсем недавно.
Потом посланник заметил трупы, целую свалку мёртвых тел. Дюжина элитных воинов Уземфа — это была она. Стало быть, и до Карамца не доехала, и на ночлег не осталась, да и на жертвоприношение не пошла — очень непохоже: священную жертву в мусор не выбрасывают. Один лишь толстяк, аккуратно водружённый рядом со свалкой на три пики, мог сойти за торжественную жертву богам, но всё же нет — это было просто глумление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});