раскрытыми от изумления глазами, но Кертиса среди них, конечно же, не было. Он был недостаточно уважаем, чтобы занимать почетное место за столом возле этого окна.
Дверь клуба распахнулась, прежде чем Сесиль успела преодолеть последнюю ступеньку, и озадаченный лакей встал в дверном проеме, словно намеревался защитить вход от вторжения.
– Мадам, что вы?..
– Я ищу мистера Кертиса Бланшара. Мне сказали, что он сегодня здесь.
Челюсть у лакея отвисла, придав его лицу довольно комичное выражение.
– Д-да, он здесь, но вы же не думаете…
Сесиль откинула полу плаща, и взгляд лакея тотчас же упал на пояс с пристегнутыми к нему пистолетами.
– Боже милостивый! – вскрикнул лакей, попятившись назад и тем самым освободив проход.
Сесиль расценила это как приглашение и, положив руку на рукоять пистолета, выглядывавшего из кобуры, заявила:
– Будь хорошим парнем и отведи меня к мистеру Бланшару.
Слуга развернулся на каблуках и направился к лестнице.
Слух о том, что в это мужское святилище проникла женщина, быстро разлетелся по клубу, и мужчины толпились в дверных проемах подобно прожорливым чайкам, вьющимся над рыбацкой лодкой, когда Сесиль поднималась за лакеем по лестнице к высоким двойным дверям.
– Он здесь. – Слуга указал на стол в дальнем углу комнаты, где Кертис сидел в полном одиночестве, наслаждаясь чтением утренней газеты и стаканчиком какого-то янтарного напитка.
Вокруг Сесиль раздавались голоса, но она, не обращая на них внимания, направилась к столу.
Кертис оторвал взгляд от газеты, вновь опустил, а потом резко вскинул голову, и глаза его едва не полезли на лоб от удивления и ужаса. Вскочив на ноги, он воскликнул:
– Боже милостивый! Что это значит, Сесиль?
Она улыбнулась, и Кертис отпрянул так резко, что налетел на стул, с которого только что встал, зацепившись за него ногами. Он выглядел настолько комично, что Сесиль непременно рассмеялась бы, если б не дрожала всем телом от гнева и стыда, живших в ее душе на протяжении двух десятилетий.
– Я рада, что ты спросил меня об этом, Кертис, – сказала Сесиль, медленно, палец за пальцем, стягивая с правой руки перчатку.
Сесиль нашла эти перчатки в сундуке со сценическими костюмами и взяла специально, так как они напоминали о прошлых веках: черная лайковая кожа с пышными манжетами, украшенными серебряными заклепками.
За спиной Сесиль раздался чей-то осторожный голос, и на ее плечо опустилась рука.
– Э-э… мадам, вам нельзя здесь…
Сесиль развернулась, и в окружавшей ее толпе раздались ошеломленные возгласы, вызванные видом пистолетов.
– Отпустите меня, – прошипела она, и слуга шарахнулся от нее так поспешно, что налетел на стол, за которым сидели тучные престарелые джентльмены.
– Оставьте ее, – раздался тихий, но твердый голос из толпы мужчин, собравшихся в дверях.
Сесиль поймала на себе взгляд Эллиота, который вышел на средину переполненного зала и остановился подбоченившись.
– Дайте ей высказаться! – Его голос с повелительными интонациями заглушил невнятное бормотание собравшихся.
Сесиль вновь повернулась к Кертису, достаточно оправившемуся от потрясения, чтобы заговорить.
– Ты совершаешь ужасную ошибку, Сесиль. Тебе нужно пойти со мной и…
Взяв перчатку за мягкие кожаные пальцы, она что есть силы ударила кузена по лицу. Окружающие ошеломленно охнули, а Кертис попятился, схватившись за щеку, на которой появилось три красных отметины, а в уголке рта красовался порез.
– Я вызываю тебя на дуэль на пистолетах. Встретимся завтра на рассвете.
В зале повисла такая тишина, что можно было услышать, как упала булавка.
Кертис издал слабый смешок, но его затравленный взгляд скользил по лицам наиболее влиятельных людей Британии, взиравших на происходящее.
– Дуэль! – Его голос сорвался на визг. – О чем, черт возьми, ты говоришь?
– Ты действительно хочешь, чтобы я при всех высказала свои претензии, Кертис?
Бланшар поднял руки и выдохнул:
– Нет! Но… э-э… ты не понимаешь.
– И чего же я не понимаю?
– Ты не можешь выбирать оружие, потому что… в соответствии с этикетом это ты бросила вызов, и не тебе…
– Я не следую твоим дурацким правилам, – оборвала кузена Сесиль. – Жду тебя завтра на рассвете, иначе о том, что ты лживый трус, узнают все в этом городе, обещаю.
Кертис принялся, как рыба, хватать ртом воздух, но не издал ни звука.
– Я выступлю в качестве секунданта мисс Трамбле, – вызвался Эллиот. Его голос прозвучал достаточно громко, чтобы его услышали не только в этом помещении, но и в коридоре. Он мрачно улыбнулся и предложил Сесиль руку.
– Благодарю. – Она положила руку которая, к счастью, не дрожала, на его рукав.
– В сторону! – потребовал Эллиот, и они гордо прошли вдоль строя мужчин.
Позже она никак не могла вспомнить, как оказалась в экипаже, как доехала до Ньюкасл-стрит.
Гай погрузил пальцы в волосы и потянул за них с такой силой, что стало больно.
– Что ты сделала?
Но прежде, чем Сесиль успела ответить, он повернулся к Эллиоту:
– И ты был там и позволил этому случиться?
– Не ему было решать, позволять мне что-то делать или нет! – рявкнула Сесиль, наконец стряхнув оцепенение, в котором пребывала с тех пор, как Эллиот привел ее в библиотеку.
– Ты собираешься стреляться на дуэли? Ты с ума сошла? – спросил Гай, не обращая внимания на ее гнев.
– Ты же сам сказал, что будет очень досадно, если Кертис выйдет сухим из воды после того, что совершил.
Гай издал странный сдавленный звук, как если бы вдруг подавился, в попытке сообразить, что ответить на это нелепое заявление.
– Кроме того, – заметила Сесиль, – он не явится на дуэль, потому что знает: я стреляю намного лучше. Сомневаюсь также, что он выберет саблю или какое-то другое оружие из опасения прослыть трусом на весь Лондон.
– Она права, – кивнул Эллиот.
Гай всплеснул руками:
– Значит, ты думаешь… А собственно говоря, что? Что он извинится? Только какой от этого прок?
Сесиль внезапно поднялась со своего места и вышла в коридор.
Гай и Эллиот озадаченно переглянулись.
Вернувшись через несколько минут, Сесиль протянула Эллиоту толстый сверток.
Гай наблюдал, как его друг читает документы.
Подняв глаза от бумаг, он одобрительно улыбнулся и склонил голову набок.
– Очень хорошо, Сесиль. Или ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Манон?
– Нет-нет, только Сесиль. – Она указала подбородком на Гая. – Объясни все своему другу.
Эллиот перевел взгляд на Гая:
– Если Бланшар хочет избежать смерти от пули, ему придется выплатить Сесиль сумму, достаточную для того, чтобы выкупить у ее партнеров принадлежащую им долю цирка, плюс дополнительные десять тысяч долларов. Он также обязан вернуть права на каждый из чертежей, воспроизведенных ею по памяти, и предоставить исключительное право единолично использовать торговую марку Бланше.
Гай мысленно произвел вычисления, чтобы понять, сколько может стоить цирк, прибавил к этому числу десять тысяч долларов и констатировал:
– Это весьма значительная сумма, хотя он и должен тебе гораздо больше, Сесиль.
– Знаю. Но это все, чего я хочу. Бизнес будет принадлежать только мне. К тому же у меня появятся средства для ремонта и приобретения конюшен, чтобы не платить за аренду. – Она одарила Гая улыбкой, от которой его мозг тотчас же превратился