маленьким, что его минут за десять-пятнадцать обойти можно было — и то, если ногой за ногу цепляться. Я поняла, что ни на какое вступление времени у меня просто нет.
— Тоша, ты не в курсе — что это за нечистая сила у Гали в доме поселилась? — спросила я напрямик.
Он вздрогнул. И как-то весь сжался.
— Какая нечистая сила? — Он старательно округлил глаза.
— Та, которая Галиной матери за каждый выпад в твою сторону мстит, — четко проговорила я, глядя на него в упор. — Причем особенно активно по вечерам.
Он подавленно молчал.
— Ты мне прямо скажи — твоя работа? — не поддалась я сочувствию.
— А Анатолий уже тоже знает? — тоскливо спросил он.
Хм, сбой в стройно выстроенной схеме. Или… договорились-таки заранее, что он мне вопросами на вопросы отвечать будет.
— Пожалуй, да, — небрежно бросила я, глянув на часы. — Он сейчас с Галей беседует. По ее просьбе.
— Ну, все — мне конец! — застонал Тоша, схватившись за голову. — Он мне этого в жизни не простит!
— Это еще с какой стати? — чисто рефлекторно возмутилась я. Этому мстителю-самоучке о человеческом прощении нужно сейчас думать! — Он и сам — любитель поэкспериментировать. И никакой риск его никогда не останавливал. Уж я-то знаю — сколько раз мне приходилось втолковывать ему о человеческих нормах поведения! И я считаю, что инициативу никому нельзя ставить в вину — но если метод оказался явно неэффективным, от него нужно немедленно отказываться.
— Да я и сам хотел! — воскликнул Тоша, уставившись в отчаянии в пустое пространство. — Когда они священника вызвали… Я, кстати, до сих пор не понимаю, что Анатолий хорошего в принятии душа нашел — я всю ночь потом возле батареи сидел. Так вот — я после этого все бросить хотел, но Марина говорит, что сейчас — точно нельзя, иначе они окончательно убедят себя, что это был чертов знак, а не Божий… — Он вдруг осекся.
А я вдруг почувствовала, что скамейки в том сквере вовсе и не влажные. По крайней мере, та, на которую я рухнула. Под тяжестью сильнейшего, непреодолимого ощущения дежавю. А ведь и вправду все, как год назад: весна — ангелы — друзья — осложнения — Марина!
— Кто говорит? — тихо переспросила я в отчаянной надежде, что ослышалась.
— Она не виновата, — лихорадочно забормотал Тоша, — она мне просто идею подбросила, это я решил ее воплотить…
Нет, этого моему ангелу говорить нельзя — он только-только начал терпимее к Марининым идеям относиться. Так — любой ценой изолировать его от Тоши на сегодня!
— … Я вообще не понимаю, откуда она об этом узнала, — продолжал тем временем Тоша, — наверно, после своего дня рождения сама ей позванивать начала…
Господи, сделай так, чтобы он навсегда остался в неведении — теперь же получается, что это я во всем виновата!
— … Сначала она предложила мне внушить Гале, чтобы та матери отпор дала, но я не мог себе позволить свои проблемы руками других решать, — гордо выпрямился Тоша.
Да уж, куда нашим слабым человеческим рукам до ваших ангельских! В барабашку играть ни один человек не додумался бы!
— … А потом у нее возникла эта мысль, — опять поник Тоша, — и мне она показалась более… естественной, что ли. Меня ведь действительно те самые силы к ним послали, в которые они так верят. Я думал, что понятие небесного неодобрения им ближе будет — сами же постоянно о наказании за грехи твердят…
Вот тебе, Тоша, очередной урок — люди сначала должны осознать свой грех, тогда они и наказание за него с готовностью примут. А если без их согласия — нет, происки лукавого.
— И самое страшное, — в отчаянии добавил Тоша, — Анатолий на днях предлагал подключить меня временно к ее матери, чтобы эту предвзятость в ней развеять. Я же не знал, что такое возможно! А теперь я боюсь, что только хуже будет — точно решит, что черт ей уже и в голову залез. Я вообще не знаю, что делать! И в невидимость вернуться — Гале легче не будет, и оставить все, как есть — тоже…
Э, нет — в невидимость мы возвращаться не будем! Так я потеряю возможность держать руку на пульсе — это мы уже проходили на первой стадии борьбы с Денисом. А «Не знаю, что делать» звучит вообще замечательно! Я уже давно заметила, что когда ангелы теряются, на помощь им приходят несметные запасы моей находчивости — и оказываются весьма кстати.
— Ну, сделанного не вернешь, — рассудительно заговорила я, — теперь нужно выход из положения искать. — И, разумеется он нашелся — я вдруг вспомнила, сколько раз радовалась, что мы с родителями отдельно живем. — Ты свои подвиги неуловимого мстителя поумерь, чтобы Галину маму до нервного срыва не довести. И начинай внушать Гале, что все дело в том, что они стали слишком много времени вместе проводить — им отдохнуть друг от друга нужно. На это у тебя есть пара дней. Потом я Гале позвоню, предложу пока у меня на старой квартире пожить…
— Татьяна… — взмолился Тоша с совершенно несчастным видом.
— Тоша… — добавила я строгости в голос. — Это — самый оптимальный вариант: и ты за Галей все также сможешь в своей полувидимости присматривать, и все вокруг успокоятся.
— А Анатолий? — робко спросил он.
— С ним я тоже сама поговорю, — решительно заявила я. — Сегодня вечером. Я если он завтра орать начнет, ты не тушуйся — у него самого не все начинания успешно проходили. И он всякий раз при этом говорил, что на ошибках учиться нужно.
На обратном пути Тоша опять начал мычать что-то о том, как ему неудобно и как он мне признателен, но я отмахнулась. Главное — что в облегчении от того, что зашедшая в тупик ситуация начала как-то разрешаться, об обеде он больше не вспоминал и даже не заметил, с какой скоростью мы ринулись к крыльцу и вскочили в здание. Дело в том, что как только мы вышли на финишную прямую, я сразу же заметила нашу машину. На том же месте, где она стояла в начале обеденного перерыва. Он, что, так и просидел в ней все это время?
До конца рабочего дня я сидела как на иголках, беспрерывно поглядывая на входную дверь. Вот только она сейчас сама откроется, словно от сквозняка… Придется срочно ломать компьютер и звать Тошу, чтобы как можно дольше возле меня находился. Обошлось, но ближе к вечеру эта мысль мне все же пригодилась. К тому времени до меня