хороводы водит, с песнями и сказками. А благодарность за что? Если он размечтался, что уже загипнотизировал меня в избушку, по первому свистку в нужную сторону поворачивающуюся, то завтра же будет читать про «По усам текло, а в рот не попало». Вслух и с выражением.
Я опять прислушалась. Нет, радость какая-то другая, на него не похожая — чистейшее наслаждение от пребывания в этом мире. Так Светкин Олежка жизни радуется — без слов, но с восторгом. И тут я с замершим сердцем поняла, что это мой малыш со мной заговорил…
Сознание рухнуло с заоблачных высот вниз, к нему поближе, тревожно выспрашивая, когда ему хорошо, а когда — плохо, и как сделать так, чтобы хорошо ему было всегда. Снова накатила довольная волна, на этот раз накрыв меня с головой. Я поняла, что вопросы ему нужно задавать попроще — из тех, на которые «Да» или «Нет» отвечают — и сопровождать их картинками.
Я представила себя, сидящей в этой ненормальной позе. Хорошо. Хм, ладно, придется и дальше мучиться. А в машине, по дороге на работу? Опять хорошо. А на работе? Молчит. А в зале филармонии? У меня сложилось впечатление, что он даже отшатнулся от меня. Договорились, будем музыку дома слушать — мне самой в том кресле ужасно неудобно было. А в картинной галерее? Снова хорошо. А вечером на прогулке? Очень хорошо. Я представила себе своего ангела, идущего рядом со мной. Ответом мне было озадаченное молчание. А когда он орет? Знаю, знаю, что плохо — только он не понимает. Скорее бы ты родился, дружок, чтобы у меня хоть какая-то поддержка появилась…
Пару раз и пыталась рассказать моему ангелу об этих «диалогах», но у меня как-то слов не хватало, да и он всякий раз насмешливо бровь вскидывал. Ну, ясно — где же ему понять это чувство, словно щеки пушистое перышко коснулось? Придется ему подождать, пока малыш родится и ручкой его по щеке…. а еще лучше — пяткой в эту самую бровь…
Вот с Галей было намного проще — она меня с ползвука понимала. И посмеивалась.
— Вот подожди, — кивала она в ответ на мои захлебывающиеся оды, — когда толкаться начнет — сама попросишь, чтобы хоть немного успокоился.
К сожалению, Галя дорабатывала уже последние дни, и когда она ушла, наконец, в декрет, одной отдушиной у меня стало меньше, а одной заботой больше. Говорить с ней я могла теперь лишь изредка и по телефону, а вот с Тошей приходилось по несколько раз в день. По моему совету он не уволился, чтобы неотлучно при ней находиться, и взял теперь привычку чуть ли не каждый час звонить ей, чтобы удостовериться, что все в порядке. И если ему случалось застать ее в этот момент на улице, он чуть из офиса не срывался — и мне не оставалось ничего другого, как раз за разом объяснять ему, что Галя — взрослая, разумная девушка, а не двухлетний младенец, который и адреса своего не знает.
Через несколько дней мне это до смерти надоело, и я позвонила Гале. Как только вернулась с работы домой. Улучив те самые полчаса, когда Тоша до нее еще не добрался, а моего ангела Варвара Степановна опять за чем-то в магазин послала.
— Галь, ты можешь Тошу предупреждать, когда и куда ты на следующий день выходить собираешься? — едва поздоровавшись, спросила я.
— Это еще зачем? — отозвалась она с каким-то напряжением в голосе.
— Он просто очень волнуется — вон на улице скользко еще, — ответила я полуправдой. — Прямо с работы сбежать норовит.
— Вряд ли это получится, — замявшись, уклончиво произнесла она. — Я и сама наперед не знаю.
— Ты, что, говорить не можешь? — догадалась я.
— Угу, — коротко буркнула она.
Ну, в «Да и Нет» вопросах я уже достаточно напрактиковалась.
— О Тоше говорить не можешь?
— Угу.
— Вообще дома о Тоше говорить не можешь?
— Угу.
— Мать, что ли, рядом?
— Угу.
— А завтра выйти сможешь? Днем? Или утром? На полчасика?
— Ммм… Наверно.
— Тогда давай так. — Я принялась быстро соображать. — Тоша тебе обычно в одиннадцать звонит и потом часа на два успокаивается. Сможешь сразу выйти и меня набрать?
— А ты же на работе — как…?
— А, к тебе за стол пересяду и в бумагах покопаюсь — вроде, кто-то из твоих звонит. Договорились?
— Угу. — Она произнесла это таким тоном, что я сразу поняла, что ей просто необходимо что-то кому-то высказать. А у меня вообще в жизни роль такая — слушать. И Марина мне хороший пример показала, как не только настроения других чуять, но и на помощь им приходить без особых просьб.
То, что рассказала на следующий день Галя, меня просто-напросто напугало. Ее матери начали черти в доме мерещиться. По крайней мере, один. Я всегда знала, что с возрастом люди более суеверными становятся, а если это еще и на изначальную религиозность накладывается… И что интересно: настоящего демона (такого, как Денис, например) догматично верующие люди никогда таковым не сочтут — он на себя маску их идеала напялит. А встреться им хороший человек (или не человек), но необычный — молчаливый или замкнутый, то в лучшем случае решат: себе на уме. А там и до колдуна с ведьмой недалеко. Особенно если этот человек им просто не нравится.
Вот и решила Галина мать, что Тоша обзавелся неким чертенком на дистанционном управлении, чтобы ей всякие козни в доме строить.
Решение родилось у меня сразу — мой ангел. В конце концов, он — психолог, а это — тот же самый врач, которые права не имеет больному человеку в помощи отказать. А речь явно идет о своего рода заболевании — и Гале в такой обстановке целыми днями находиться совершенно незачем.
Осталось только синхронизировать все наши действия. Тошу на момент разговора моего ангела с Галей нужно чем-то занять, чтобы он не позвонил случайно и не узнал, что она за его спиной решила сор из избы вынести — это при его-то болезненном самолюбии! Чтобы не промахнуться, я должна точно знать, когда этот разговор состоится. А чтобы быть уверенной, что он состоится именно в такое-то время, я должна сама это время и назначить.
Так, по крайней мере, с исходной точкой определились.
Занять Тошу проще всего в обеденный перерыв — ему сейчас все равно, где его проводить, раз уж к Гале съездить он никак не успевает. Пойдем Светке какую-нибудь электронную штуковину для дома искать. Я ей, правда, уже