но что-то изнутри царапало, заставляя Вадериона раз за разом возвращаться к мысли, что это с него началось убийство светлой и невинной девушки.
— Элиэн?
Она оторвала взгляд от книги и посмотрела на него своими ясными голубыми глазами. Раньше Вадерион не мог представить, что будет любоваться женщиной не своей расы.
— У тебя ведь скоро день рождения?
Она тут же нахмурилась, словно ожидала чего-то плохого — и это было еще одно напоминание о прошлом, когда он был для нее врагом.
— Да. И что?
Вадерион сдержал свое раздражение — сам виноват, что она его боится, сам и должен исправлять — и сел рядом с ней на диван, ловя запястье для ставшего уже традиционным поцелуя.
— Ничего. Я всего лишь хотел поинтересоваться, какой ты желаешь получить подарок? — задал вопрос Вадерион, немного увлекаясь и продолжая целовать прекрасную белую ручку Элиэн, поднимаясь все выше, благо широкие рукава платья позволяли это сделать.
После долгих размышлений он так и не придумал, что же можно подарить его супруге, и разумно рассудил предоставить выбор ей. К тому же ему демонически хотелось узнать, на чем остановит свой выбор Элиэн. Это могло многое сказать о ней. Что она пожелает получить от него? За восемь сотен лет у Вадериона накопился богатый опыт капризов любовниц, так что теперь он гадал, на чем остановит свой выбор его милый котенок.
Думала Элиэн долго, и Вадерион терпеливо ждал ее вердикта. Показалось ли ему, что она выглядела какой-то уставшей? Хотя от чего ей уставать?
— Тебя, — тихо произнесла она, смотря прямо на него и практически не мигая. — Я хочу провести этот день с тобой.
И все. Если бы можно было влюбиться второй раз, он бы сделал это прямо сейчас, потому что его котенок вновь с потрохами купил его всего лишь одной фразой.
— Конечно, — легко согласился он и поцеловал ее тонкое запястье, где бешено билась тонкая синяя жилка.
* * *
Каждый месяц, каждый день давался ей все тяжелее и тяжелее. Элиэн буквально разрывалась на части. Одна ее половина — глупая и беззаботная — наслаждалась вниманием Вадериона и его любовью, а другая — трезвая и здравомыслящая — продолжала напоминать, что ей необходимо думать о будущем, что ей нужно родить своему мужу наследника, чтобы обеспечить себе шанс на жизнь, пока муж окончательно не охладел к ней, ведь это уже начало происходить. Последнее время Вадерион стал все чаще пропадать в своем кабинете, перестал приходить на ужин и даже пару раз оставил Элиэн ночью одну. Возможно, это было временное явление, все же его не было в Империи пять лет, но предполагать можно многое, а задавать вопросы она не решалась, боясь разозлить супруга: в последнее время Элиэн не делала ничего, что бы ему не нравилось, даже шутки осторожно дозировала, не позволяя себе перейти черту. От милости Вадериона зависело многое, а меж тем по Меладе уже ходили слухи. Злые языки гадали, как долго продлится «царствование Темной Императрицы», другие припоминали громкие победы Императора на любовном фронте. Возможно, Элиэн казалось, но все вокруг ополчились на нее. Каждое утро было серым и безликим, дни стали сливаться в одну беспросветную полосу, а усталость тяжелым грузом давила на плечи. Все сильнее она ощущала это невыносимое чувство безысходности. Она поняла, что теряет себя: она стала зависима от Вадериона, от его милости, от его улыбки, от его объятий, в которых она на короткое мгновение чувствовала себя счастливой. И когда он спросил про подарок, она, как последняя влюбленная дурочка, захотела его. Пусть этот день, который никогда не был для нее праздником, Вадерион проведет с ней. Пусть он хоть один день будет принадлежать ей и только ей. И этот день настал. Они молча расположились на диване, он лежал и читал что-то свое, положив голову ей на колени, а она листала очередной «любовный романчик» и наслаждалась этими минутами близости. Им не нужны были слова или пылкие признания, они и так были вместе, и этот день, хмурый и дождливый, стал для нее самым счастливым в жизни. Она позволила себе радоваться, забыв обо всем.
А потом все пошло своим чередом: Вадерион появлялся все реже, да и сама Элиэн была занята подготовкой к приему в честь Дня Кровавой Луны. Над Меладой проливались дожди, которые резко сменились внезапными заморозками. Элиэн продолжала лелеять глупую надежду, что все образуется. Она будет бороться, как и всегда.
Все рухнуло спустя месяц после ее дня рождения. С неба падал первый снег, грозя утопить в белом море всю Меладу. Неизвестно чем воодушевленная Элиэн решилась навестить в обед мужа. Поболтала с повеселевшим Шэдом, которого давно не видела, приветливо кивнула Тейнолу, успевшего за последние месяцы привязаться к ней. С ним хорошо было молчать, но и его истории о молодом Вадерионе заставляли Элиэн хохотать до слез. Так что день начался совсем не плохо. Пока она не зашла к Вадериону. Тот внимательно читал письмо, и едва ли заметил ее. Обойдя стол, она осторожно обняла его и поцеловала в щеку. Вадерион что-то невнятно пробормотал, и Элиэн отстала от него, отойдя к окну.
— Плохие вести? — все же не удержалась и поинтересовалась она, глядя на падающий снег.
— Ожидаемые, — неопределенно ответил Вадерион, но то, что он не рад, Элиэн определила точно. — Король Линэлион разорвал договор и, выражаясь языком трущоб Мелады, прокатил меня со своей голубой рудой…
Вадерион еще что-то говорил, кажется, ругал светлых эльфов, но Элиэн уже не слушала — не могла. Все внутри нее оборвалось. Отец… он никогда ее не любил, он был жесток, он равнодушно продал ее Темному Императору, а сейчас он подвел ее в последний раз: он лишил ее самого дорого — времени. Если раньше ее жизнь сохранялась этим шатким договором между Темной Империей и Рассветным Лесом, то сейчас она потеряла последнюю защиту. Она не успела понести и теперь была просто не нужна. Она не ус-пе-ла. Все просто. Она ведь ходила к Сайлриусу, тот предупреждал, что эльфы могут ждать дитя годами, что она из-за переживаний может лишить себя и этой призрачной возможности. Но что значит логика и здравые рассуждения, когда судьба ставит перед жестоким выбором? А теперь не было и его.
— Элиэн?
Она осознала, что Вадерион уже, вероятно, давно зовет ее. Обернувшись, Элиэн накинула на лицо маску спокойствия.
— Извини, задумалась. Что ты спросил?
Она смерил ее злым взглядом, который больно резанул по сердцу. Вот и все — закончилось его увлечение, а она