83 МГц, что и в предыдущих советских полетах с собаками, и это могло означать только одно: по направлению к ним двигался очередной орбитальный советский аппарат, и он уже появлялся над западным горизонтом. Даже с новыми приборами требовалось около 20–30 минут, чтобы расшифровать этот сигнал и самим увидеть на экране движущееся изображение, однако все указывало на то, что на этот раз на экране, скорее всего, появится не собака, а человек. Каждый день в новостях высказывалось такое предположение, и эти колебания сигналов, рябью пробегавшие по экранам осциллоскопов, наверняка несли в себе доказательства. Очень скоро все станет ясно.
Но пока операторы ждали перевода сигналов в телевизионное изображение, необходимо было известить соответствующие власти в Вашингтоне. Через девять минут после перехвата телетрансляции с советского космического корабля в доме Пьера Сэлинджера, пресс-секретаря президента Кеннеди, зазвонил телефон. В американской столице был 1:35. Дребезжащий звук разбудил не только Сэлинджера, но и всех его домашних. На другом конце линии был Джером Визнер, советник президента по науке. По его словам, пришло сообщение, что в прошедшие полчаса Советы запустили еще одну из своих гигантских ракет и что она сейчас на орбите. Он считает, что на этот раз на борту находится человек. Советы пока не подтвердили свою попытку, но подтверждение может прийти в любой момент.
Сэлинджер хмыкнул в ответ и положил трубку. После этого он вернулся в постель и стал ждать, когда на него обрушится шквал телефонных звонков.
Он впервые оказался за пределами СССР. В свое время, в ходе эксперимента в сурдобарокамере, Гагарин представлял, как он пересекает континенты, страны и города, границы. Теперь все это происходило на самом деле: в своем крохотном шарике он уплывал от родной страны над океаном навстречу местам, увидеть которые, как обычный советский гражданин, не мог даже мечтать. Там, внизу, не было физических границ, по крайней мере ему с высоты их не было видно. Там была просто суша, а теперь – просто море, бескрайнее море, и оно, как ни странно, казалось не голубым, а серым. Его космический корабль по-прежнему медленно вращался, делая полный оборот за две с чем-то минуты. Вид в иллюминаторах постоянно менялся. Потеряв связь с Елизово, Гагарин попытался поймать при помощи своего простенького передатчика, похожего на автомобильное радио, КВ-станцию дальнего действия в Хабаровске, на юго-востоке России. Чтобы ее легче было найти, эта радиостанция передавала без перерыва «Амурские волны» – самый русский из всех русских вальсов композитора Макса Кюсса. Несколько раз Гагарин пытался связаться с Хабаровском, используя его позывной «Весна», но безуспешно. В течение 20 минут после окончания разговора с Елизово он не слышал с Земли никого.
Так что он лежал в своем шаре и слушал музыку, как будто это действительно было автомобильное радио, а рядом жужжали шумные вентиляторы. А еще он пообедал. Гагарин попробовал пить из трубочки[536] и выдавливать пищу из туб прямо в рот, как требовал от него полетный план. «Принимать можно», – отметил он, положив таким образом конец раз и навсегда одному из главных споров по поводу полетов в космосе. Он завороженно наблюдал, как капли воды лениво уплывают прочь и дрейфуют по всему кораблю. «Наблюдаешь их, – написал он, – словно во сне»[537]. Кроме того, он отметил некоторые эффекты продолжительной невесомости: она не остановила ни кровь в его жилах, ни сердцебиение – еще один спор разрешен, – но создала проблему иного рода: стоило ненадолго отпустить карандаш во время еды, как тот улетел и устроился возле иллюминатора, раздражающе далеко и за пределами досягаемости космонавта. На этом письменные заметки и кончились. Оставался еще магнитофон, однако тот, кто им занимался, заложил в него маловато пленки. Устройство автоматического включения записи среагировало на шум вентиляторов, и магнитофон работал без остановки. Где-то на полпути через Тихий океан пленка кончилась, и Гагарин принял одно из очень немногих своих самостоятельных решений: частично перемотал пленку назад и вновь запустил запись. Существенный кусок того, что он уже успел записать, был утрачен.
Магнитофон выключился за несколько мгновений до того, как корабль достиг ночной стороны Земли, – хотя для Гагарина прошло всего около 30 минут, и на часах было все еще утро. При его скорости переход был поразительным. С одной стороны ярко светило Солнце – намного ярче, чем это видно с Земли. С другой стороны была Земля с тоненькой полоской атмосферы – «нежно-голубой свет»[538] у горизонта, сгущающийся до темно-бирюзового оттенка, затем переходящий в фиолетовый и, наконец, в «совершенно черный» цвет в месте смыкания с краем космоса. А потом вдруг во всех иллюминаторах стало «непроглядно темно», как будто все источники света разом выключили. Мгновение он не понимал, что случилось. Затем до него дошло: корабль попал в ночь.
В 9:49, через 12 минут после входа в ночную зону, он еще раз попытался вызвать станцию «Весна».
– Землю не слышу. Нахожусь в тени.
На этот раз оператор «Весны» за тысячи километров от корабля, в Хабаровске, услышал, как голос Гагарина пробивается сквозь дымку атмосферных помех.
– Вас понял, – отозвался он.
Но Гагарин по-прежнему его не слышал.
Двумя минутами позже Гагарин доложил, что включилась система автоматической ориентации по Солнцу. Сразу же после выхода на дневную сторону, еще через 19 минут, это устройство, используя Солнце в качестве точки отсчета, должно было начать критически важный процесс придания «Востоку» нужной ориентации для входа в атмосферу. Если бы оно отказало, Гагарину пришлось бы разблокировать органы управления кораблем и сделать это вручную с помощью джойстика, как на предполетных тренировках. «Весна» услышала доклад о включении системы ориентации и подтвердила прием, но Гагарин опять подтверждения не услышал.
Он теперь находился на полпути через Тихий океан, который простирался где-то там, далеко внизу, черный и невидимый. В 9:53, через 16 минут после входа в ночь, Гагарин услышал в своих наушниках треск. В первый раз к нему пробился голос оператора «Весны» из Хабаровска:
– Полет проходит нормально, орбита расчетная.
– Вас понял, – ответил Гагарин с облегчением и подтвердил: – Полет проходит нормально.
Оператор «Весны», разумеется, был неправ, независимо от того, знал он об этом или нет. Полет проходил не по расчетной орбите. Но Гагарин этого не знал. Он не знал даже, где находится. Его последний вызов, адресованный Хабаровску, был сделан еще через четыре минуты, в 9:57.
– Настроение бодрое, – доложил он, – продолжаю полет. Нахожусь над Америкой.
На самом деле он был не над Америкой, а где-то над южной частью Тихого океана, практически на максимальном удалении от любой суши. Он продолжал честно отправлять в эфир свои доклады, но двусторонние переговоры прекратились. Гагарин летел сквозь ночь. Он выключил подсветку, предназначенную для телекамеры, потому что ее яркий свет ему мешал, а затем вообще свет в кабине, чтобы лучше видеть, что происходит снаружи. Теперь шарообразный корабль был полностью погружен в темноту. Он несся высоко над планетой по направлению к северной оконечности Антарктиды. В правый иллюминатор были видны звезды, которые медленно плыли справа налево. «Сейчас наблюдаю звездочку, – произнес он в микрофон своего магнитофона, – она так проходит слева направо. Ушла звездочка, уходит, уходит…» Гагарин теперь пребывал в абсолютном одиночестве, в каком не оказывался до сих пор ни один человек.
30
Говорит Москва![539]
Через 55 минут после старта
12 АПРЕЛЯ 1961 ГОДА, ПОЗДНЕЕ УТРО
Дом радио
Москва
Юрий Левитан[540] сразу понял, что в лежащем перед ним конверте находится нечто важное – может быть, самая важная новость, какую ему приходилось зачитывать после смерти Сталина в 1953 году. Мало того что конверт был запечатан, опечатана была и студия в московском «Доме радио», из которой ему вскоре предстояло сделать объявление. Это была запертая охраняемая комната на четвертом этаже, которая использовалась редко и только для объявлений о значительных событиях. Тот факт, что именно его выбрали для этой задачи, тоже говорил о многом. Только накануне его совершенно неожиданно отозвали из отпуска, который он проводил на Кавказе. Еще минуту назад он разгадывал кроссворды и любовался