горами, – а в следующую минуту позвонил шеф и приказал возвращаться. Еще через 40 минут приехала машина, чтобы отвезти его в аэропорт, откуда специальный самолет доставил его прямо в Москву. Очевидно, кто-то очень высокопоставленный решил, что нужен именно его голос.
Пожалуй, это был самый известный голос в СССР. Его знал каждый. Многие с ним выросли. Это был глубокий, насыщенный, властный голос, внушающий доверие, – голос, который так нравился самому Сталину, что Левитан стал его любимым радиодиктором. Именно он в свое время был одним из тех, кто объявил о германском вторжении в Россию в июне 1941 года, именно он объявил о капитуляции Германии в мае 1945 года. Теперь этого подтянутого и аккуратного человека в очках, 46 лет от роду, выбрали, чтобы сообщить новость о еще одном судьбоносном событии более чем 200 млн граждан его страны и всему миру.
Левитан вскрыл конверт. Внутри было одно из трех сообщений ТАСС, подготовленных заранее и утвержденных Президиумом ЦК КПСС двумя неделями ранее. В нем говорилось, что в настоящий момент советский космонавт находится в космосе и движется по орбите вокруг Земли. Это сообщение правительство решило опубликовать еще во время полета, чтобы космонавта не арестовали как шпиона, если его корабль по ошибке приземлится на чужой земле. В заявлении были только что заполнены два пропуска. В одном были параметры орбиты космического корабля, а во втором – имя находящегося на его борту космонавта.
На часах было около 10:00. Гагарин находился на орбите уже 40 минут, но Левитан только сейчас готовился объявить об этом. Отчасти задержка была связана с тем, что медленному компьютеру в НИИ-4 потребовалось время на вычисление параметров орбиты. Но главная причина была в другом – в воинском звании Гагарина. Гагарин был старшим лейтенантом. Уже обсуждалось немедленное производство его в капитаны, если полет пройдет успешно. Однако в какой-то момент между стартом Гагарина и заявлением Левитана на высоком уровне было принято решение произвести его сразу в майоры, минуя звание капитана. Никто точно не мог сказать, чье именно это было решение или на каком уровне оно принималось, но Сергей Хрущев – сын советского премьера – не сомневался, что это было решение его отца:
Хрущев позвонил Малиновскому, министру обороны, поздравил его и говорит: «Надо его в звании повысить хотя бы. Тот говорит: «Ну, дадим ему капитана». – «Ну что вы такой жадный, ну хоть майора дайте!»[541]
Предложение сделать космонавта сразу майором, возможно, легко слетело с языка Хрущева – если он в самом деле был его автором, – но для бюрократической советской военной машины это была непростая задача, особенно если провернуть все следовало за несколько минут. Пока Гагарин пересекал Тихий океан, была проведена сложная цепочка разрешений, согласований и официальных утверждений, необходимых для его повышения в звании сразу на две ступени. Это производство стало одним из самых быстрых в истории советских Военно-воздушных сил. Как бы то ни было, его удалось осуществить и в конечном итоге заполнить второй пропуск в подготовленном заранее сообщении ТАСС. Наконец все было готово. Левитан вихрем бросился наверх[542], в особо охраняемую студию на четвертом этаже. Это видела репортер Ирана Казакова:
И вдруг я вижу, как Юрий Борисович без пиджака, без галстука… и даже немного растрепанный влетает на четвертый этаж. В руке у него белый конверт, он трясет его как знамя. И он бежит по четвертому этажу, поворачивается к нам и говорит: «Человек в космосе!» Мы уже знали ту новость, которую не ведал никто. Знали только мы – люди, которые стояли на четвертом этаже[543].
Часовой отпер дверь, и Левитан скользнул в студию. Он посмотрел на часы. Было 10:02 – пять минут назад Гагарин ошибочно радировал, что находится над Америкой. На столе стоял микрофон – своего рода портал к каждому громкоговорителю в каждой деревне и в каждом городе страны, к каждой радиоточке в квартирах, домах, на заводах и в конторах, во дворцах культуры и колхозах во всех десяти часовых поясах СССР. В данный момент станция передавала советскую патриотическую песню «Широка страна моя родная». Внезапно музыка смолкла, и в эфире зазвучал знаменитый голос Левитана:
Говорит Москва! Говорит Москва! Передаем сообщение ТАСС «О первом в мире полете человека в космическое пространство».
Левитан старался говорить медленно, как можно более спокойным голосом, но его разум бурлил от волнения. Он продолжал читать. Сначала в сообщении появилось секретное прежде название космического корабля, имя космонавта – и его новое воинское звание.
Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич.
Старт космической многоступенчатой ракеты прошел успешно… корабль-спутник начал свободный полет по орбите вокруг Земли.
По предварительным данным… максимальное удаление (в апогее) составляет 302 километра…
С космонавтом товарищем Гагариным установлена и поддерживается двухсторонняя радиосвязь…
…302 км. Параметры орбиты в заявлении были в точности такими, какие вычислил недавно компьютер НИИ-4, и настолько точными, насколько это было возможно. Так что теперь миллионы людей должны были узнать то, чего не знал один Гагарин, – насколько высоко он находился.
Товарищ Гагарин… в настоящее время чувствует себя хорошо. Системы, обеспечивающие необходимые жизненные условия в кабине корабля-спутника, функционируют нормально.
Полет корабля-спутника «Восток» с пилотом-космонавтом товарищем Гагариным по орбите продолжается.
На то, чтобы прочитать это сообщение, у Левитана ушло 58 секунд. За следующие несколько минут эта история должна была разлететься по миру, причем даже быстрее, чем огибал его теперь майор Гагарин. В Москве на улицах начали собираться толпы людей, взбудораженных этой новостью. Слухи о предстоящем пилотируемом полете в космос бродили по Москве уже несколько дней. Теперь они стали реальностью. Московский корреспондент журнала Time описал момент, когда не только столица, но и весь СССР внезапно «остановился»[544]:
Трамваи и автобусы останавливались, чтобы пассажиры могли послушать громкоговорители на площадях. Рабочие останавливали станки; продавщицы покидали прилавки. Школьники радостно сбегали с уроков. Где-то наверху, над их головами, советский гражданин летел среди звезд, кружил вокруг Земли на скорости 18 000 миль в час и был первым в истории человеком в космосе.
Решение опубликовать новость, пока Гагарин еще находился на орбите, влекло за собой одно неизбежное следствие. Конечно, оно могло защитить космонавта от ареста как шпиона, если бы он приземлился не в той стране, или помочь с его спасением на море. Но оно оставляло весь мир, и прежде всего семью космонавта, в напряженном ожидании, потому что с орбиты ему нужно было еще спуститься.
Тамара Титова была в своей квартире в Чкаловском, когда услышала по радио голос Левитана. «Я застыла, – вспоминала она. – У меня сердце ушло куда-то…»[545] Затем прозвучало имя – Гагарин. Речь шла не о ее муже Германе. Полетел Юрий. На несколько секунд она почувствовала облегчение: «Слава тебе господи, это не мой муж»[546]. А потом она подумала о Валентине в квартире за стенкой.
Тамара бросилась на балкон и крикнула Валентине, чтобы та включила радио. Валентина вышла. Она уже слышала новость. Ей сказал еще кто-то из соседей. «Она была взволнована в эту минуту, – говорит дочь Гагариных Елена. – Она очень тревожилась о папе. Это было чрезвычайно опасно»[547]. Валентина не ждала ничего нового до 14 апреля – даты, которую назвал ей муж и которая должна была наступить через два дня. Но времени осмыслить все это не было. Ей следовало быть практичной. Месячная малышка Галя была с матерью, но маленькая Лена находилась в детском саду, и Валентине нужно было срочно забрать ее домой. Она позвала соседку. Не может ли Тамара забрать девочку?
Тамара накинула на себя то, что подвернулось под руку, и пулей побежала за Еленой. К тому времени, когда она вернулась с ребенком, вся лестница к квартире Гагариных на пятом этаже была забита