лучше, чем сказать в ответ: «Я не Павел, Господи». Но Господь сказал ему: «Наверное, я знаю лучше тебя, кто ты. Скажи, зачем ты гонишь меня?». И голос его был словно мягкий северный ветер, когда он вдруг приносит прохладу в середине осени. Он был, как шелковая туника, которая скользит по телу, касаясь и не касаясь его, как запах цветущего миндаля, от которого кружится голова… И когда этот голос коснулся ушей того человека – и глаза его раскрылись, и он увидел, словно впервые, и эти белевшие на обочине кости, и это марево, плывущее над раскаленными песками, и этот падающий с неба жар, от которого не было спасения ничему живому, и еще эту дорогу, которая вела из ниоткуда в никуда. И тогда он понял, что Дамаск, из которого он шел и Дамаск, в который он торопился, – всего только сон, который уже подошел к своему концу, потому что пробуждение близко…
Эл: Йоган…
Павел (резко): Не смей называть меня больше этим именем!.. Слышишь?
Эл (тихо): Да.
Павел: Здесь есть только Павел, и больше никого.
Эл (тихо): Да.
Павел: Павел, получивший свое имя по дороге в город, которого никогда не было!
Эл: Да. Да. Да…
Павел: Идущий за своим Господом и поэтому не желающий знать ничего другого! (Смолкнув, отходит и, остановившись у окна, смотрит на улицу).
Пауза.
(Негромко). Я знаю, что ты хочешь сказать мне, женщина. Ты хочешь сказать мне, что я никогда не был на этой дороге и никогда не торопился в Дамаск, а это значит, что я никогда не видел Господа, который в своем милосердии позвал меня по имени. (Продолжая говорить, медленно идет по сцене и останавливается за креслом, в котором сидит Эл). Или, может быть, все-таки был?.. (Наклонившись к Эл, резко). Может быть, когда Он приходит к человеку, то вместе с ним приходит и все остальное?.. И эта жара, и эта пыль, и этот заливающий глаза пот, и этот раскаленный песок – так что все, что казалось до этого вздором, вдруг становятся явью? Когда все Дамаски в мире вдруг превращаются в мираж и остается только одна эта дорога, которая не имеет ни начала, ни конца?.. (Яростно тряся кресло Эл). А теперь скажи мне, был я там или нет?.. Был?.. Был?.. Или не был?..
Эл: Перестань!
Павел (отпустив кресло): Или ты действительно до сих пор не видишь, что мы все идем по этой дороге, ничего не понимая и болтая свои милые глупости, пока однажды Господь не откроет нам глаза, чтобы ослепить их солнцем и засыпать песком?.. Разве ты не чувствуешь, как он хрустит у тебя на зубах? Как от жары трескается кожа? Как ссохлись внутренности, и в горле застряла наждачная бумага?.. Или ты, действительно, думаешь, что там, в конце тебя ждет тень и прохлада? (Издевательски смеется). Ну, тогда ты просто жалкая дура, которая боится лишиться своего паршивого прошлого, за которое она цепляется так, словно оно действительно может ее спасти…
Эл (поднявшись с кресла, громко): Замолчи! (Сделав несколько шагов). Замолчи. Прошу тебя… (Повернувшись, медленно идет по сцене).
Небольшая пауза.
(Остановившись, глухо) Наверное, ты прав. Потому что я действительно боюсь лишиться своего прошлого. Всего того, о чем я вспоминаю теперь каждый вечер, перед тем как заснуть, что лежит в ящиках моего стола старыми письмами, записками, фотографиями. (Резко повернувшись к Павлу, почти кричит). Но я боюсь потерять его только потому, что знаю – пока есть прошлое, то должно быть и будущее, а значит, все еще можно исправить и вернуть!
Глядя на Эл, Павел негромко смеется. Небольшая пауза.
(Тихо). Но почему?.. Почему? Почему?
Павел (неожиданно схватив Эл за руку, тащит ее к окну): Видишь это?.. Видишь?.. Видишь?.. Эти окна, эти крыши, эти улицы, переулки, деревья? Этих людей, которые спешат по своим делам?.. Эти витрины, вывески, антенны, уютные дворики, машины? Все то, что скоро сожжет небесный огонь, потому что мера беззаконий дошла до последней черты и терпение Господа, наконец, истощилось… Теперь-то ты, надеюсь, понимаешь, почему у тебя нет никакого прошлого?.. Его нет, потому что оно сгорело вместе с твоим будущим. Вместе с твоим проклятым будущим, которое уже никогда не наступит, потому что там, где нет будущего – там не может быть и никакого прошлого, в котором мы могли бы укрыться вместе со своей спесью, гордостью, и пустыми надеждами… (Не отпуская Эл). А теперь скажи мне, был я там или нет?
Эл: Не знаю. Пусти.
Павел: Чертова лгунья!.. Ты ведь прекрасно знаешь, что я там был! Весь мир знает это, но почему-то делает вид, что ничего не случилось…(Трясет Эл). Так был я там или нет?
Эл (сдаваясь): Был. Был. Пусти.
Павел: На дороге, ведущей в Дамаск?
Эл: Да. (Вырвав руку, наконец, отходит в сторону).
Павел: Под защитой Господа, который смилостивился надо мной?
Эл: Да. Под защитой Господа, который смилостивился над тобой… Я пойду. (Идет к двери).
Павел: Постой.
Эл останавливается.
Иди сюда. (Подходя, негромко). Я хочу, чтобы ты принесла мне кое-что. Кое-что, что никто не принесет мне, кроме тебя… (Понизив голос). Так, чтобы не видел ни доктор, ни кто-нибудь другой, потому что это сюрприз… Ты слышишь?.. Сюрприз.
Эл: Да, я слышу.
Павел: Ничего серьезного. Только гвозди и молоток. Немного больших гвоздей, и небольшой молоток… (Смеется). Ты можешь положить их в свою сумочку, и никто этого не заметит. Я думаю, никому даже в голову не придет, что ты пришла сюда с молотком и гвоздями…
Короткая пауза. Эл молча смотрит на Павла.
(Раздраженно). Ну, что ты смотришь, как будто я попросил тебя невесть о чем! Я ведь не прошу тебя принести мне ни нож, ни бритву, ни спички. Всего только горсть гвоздей и небольшой молоток, для того чтобы сделать сюрприз нашему доктору. Неужели это так трудно?.. Всего только гвозди и молоток. Ты слышишь?
Эл: Да.
Павел: Гвозди и молоток.
Эл: Я слышу.
Павел: Ты ведь принесешь их, правда? Не станешь огорчать меня отказом?
Эл молчит.
Ну, конечно, ты принесешь. Хотя бы ради того прошлого, о котором ты только что говорила. Ради того прошлого, которое имеет смысл только тогда, когда оно прорастает в будущем, чтобы исполнить то, что хотят от нас Небеса… Ты ведь не станешь спорить с Небесами и принесешь их, да?
Эл (издали): Да.
Павел: Немного вот таких гвоздей и небольшой молоток, чтобы порадовать нашего доктора.
Эл: Да.
Павел: Вот и хорошо. Вот и хорошо. (Быстро идет по сцене, возбужденно потирая руки). Вот увидишь, это будет прекрасный сюрприз. Отличный сюрприз. Он понравится и тебе, и доктору, и сестре Ребекке… Прекрасный, прекрасный, прекрасный сюрприз… (Внезапно остановившись, повернувшись к Эл, резко). Что?
Эл (тихо): Ничего.
Павел: Мне