избавление, мало облегчает апокалиптическое чувство, грозящее разрушить состояние Дер Нистера.
Само по себе обезглавливание не означает конца казни, потому что, как только «ученики и зеваки» возвратятся домой, предостерегает Наставник, они будут осмеяны, каждый — своим комедиантом. Единственное, что, возможно, способно заставить того замолчать, это (как обычно) сказка, о Мосте и Всем Мостам Мосте.
Поначалу мало что связывает историю о покорном Мосте с ужасным зрелищем полуночного обезглавливания. Однако Мост мучим шутом, который уговаривает его бросить свою неблагодарную работу, и после долгих насмешек Мост впадает в меланхолию — точь-в-точь как Адам, которого изводит навязчивый Комедиант. И подобно тому, как у Наставника наготове есть для учеников излечивающая сказка, отчаявшийся Мост может быть утешен сказкой появившегося однажды ночью Странника. Сказка о Всем Мостам Мосте это на самом деле мифическое изложение истории самого Моста. Хотя нижеследующая мишна из «Поучений отцов» не имеет ключевого значения для понимания этой сказки, она дает ключ к ее происхождению (5:8):
Десять были созданы накануне субботы, в сумерки: жерло, [ведущее в недра] земли, устье колодца, уста ослицы, радуга, ман, посох, [червь] шамир, письменность, письмена, [высеченные в скрижалях], и [сами] скрижали. Некоторые [авторитеты] говорят, что [в это время были созданы также] могила для Моше, учителя нашего, и баран для праотца нашего Авраама. Некоторые [авторитеты] говорят, что [в это время были созданы] и злые духи50.
Кроме брошенной в сторону реплики о злых духах, все в этом неоплатоновском перечне говорит о пророчестве, освобождении, Божественном воздаянии и вечности Торы. Общего в них то, что все они чудесны по своей природе — они отклонения от общих правил творения, они сотворены как исключения, чтобы служить особенным Божественным целям. Дер Нистер, который начал свою литературную карьеру с переписывания мифа о творении, придает новый лик этой мишне, придумав чудесный Всем Мостам Мост, «который идет из глубочайшей бездны к вершине дворца». Райский дворец (или Храм) был жилищем Господа Бога, Который провел там первую субботнюю ночь творения «после недельного всемирного труда». И теперь Всем Мостам Мост
был очень доволен своей головой и не очень доволен ногами, потому что ноги замерзли и промокли, и от влажности, и тины, и налипших на них вещей, Мост чувствовал себя не очень хорошо. Он не думал о ногах с удовольствием, и это приводило к неудовлетворенности, а неудовлетворенность приводила к жалобам; жалобам, что у него нет выбора, жалобам, что Господь Бог поспешил покинуть его сразу после Творения, покинул и совсем не проводил с ним времени. И, услышав эти жалобы, Сатана пришел к нему впервые навестить ночную землю. (182)
Так что не просто злые духи, а сам Сатана присутствовал при творении, ожидая своего часа. Он дождался его, когда Всем Мостам Мост принялся думать, и жаловаться, и воображать в себе чистый свет, благодать и близость к Богу. Переделав Всем Мостам Мост, Сатана убеждает его в Божественной несправедливости: представь себе, ты был создан служить другим в воде и тине. Как только Всем Мостам Мост приходит к разочарованию в своем предназначении, Сатана предлагает ему практическое решение: «Разрушься!» Тогда, вместо того чтобы стоять прямо, соединяя высоты и глубины, он сможет связывать длину и ширину, «и всем будет легко идти по мосту, и они будут приходить именно туда, куда нужно; и материя будет оправдана, потому что у бездны тоже есть свои права, и почему мы должны служить Ему, когда мы сами можем быть хозяевами».
План Сатаны — заменить вертикальную ось мира горизонтальной, потому что «у бездны тоже есть свои права», содержит определенную политическую идею, особенно учитывая, что последствия будут катастрофическими. Но первородный грех творения для Дер Нистера — это не сатанинское уравнение человечества, не пролетарская программа, а патология сомнения, которое буйствует с самого начала рассказа: оставшись в одиночестве, чтобы обдумать это предложение, Всем Мостам Мост «ждал и сомневался, размышлял и колебался». Благодаря этому сомнению Всем Мостам Мост не отрекается от небес полностью, как хотелось Сатане, а избавляется от бездны.
И в этот момент свет во дворце, где была его голова, померк, и Господь Бог вышел из дверей второго дворца; отдохнувший и удивленный, Он взглянул на Всем Мостам Мост, взглянул и ничего не сказал, взглянул и вернулся к Своему субботнему отдыху... Сатана не стал опять сочувствовать Всем Мостам Мосту; злой и недовольный и уязвленный неудачей своего первого посещения, он исчез с глаз Всем Мостам Моста и вернулся туда, откуда явился. (183-184)
Вот так самый психологический из рассказов Дер Нистера возвращается к первичному акту шви- ры, когда свет Божьего дворца потускнел и мост, державший глубины и высоты в постоянно подвешенном состоянии, выровнялся. Теперь Сатана повсюду управляет расширением мостов, и он послал своих шутов отговаривать мосты от исполнения их предназначения; и «из-за греха головы Всем Мостам Моста и из-за угасания его света многие головы слетят с плеч, чтобы наполнить этот дворец света светом своих голов».
Вместе со всеми перечисленными атрибутами полуночного обезглавливания (коронация — это обезглавливание; и лестница, и Всем Мостам Мост ведут к небесам; свет в Божьем дворце можно зажечь снова, только если множество голов лягут на плаху под меч палача), внутренние истории быстро переплетаются с внешней рамочной. Наставник и ученики уходят, Адам возвращается домой, терпит ожидаемые упреки и насмешки, успокаивает себя и Комедианта, и начинает рассказывать истории, которые рассказал ему Наставник. В них — исцеление от головной боли.
Балансируя где-то между рассказом Кафки «В исправительной колонии» (1919) и Сефер га- маасим («Книге деяний», 1932) Агнона, гамбургские рассказы Дер Нистера вывели еврейскую фантастику на новый уровень с точки зрения формы и философской зрелости. Как показал анализ «Обезглавленного», его симметрия функциональна и безукоризненна51. История Адама и его Комедианта дает психологическую рамку для всего последующего действия. Рассказ Наставника, в свою очередь, представляет собой «реалистическую» параллель к рассказу Странника, являющуюся мифическим ядром рассказа. С философской точки зрения, как мы видели, Всем Мостам Мост Дер Нистера тоже висит между мифическим и личностным полюсами. В начале, согласно его собственной версии лурианского мифа о творении, было чудо с мостом, который стоял между илистой бездной и вознесшимся в небеса дворцом. В результате первичного акта швиры человек был низвергнут с небес. Но если достаточно Адамов будут гекепт, обезглавлены, недостающая часть Всем Мостам Моста будет восстановлена, а оставшиеся внизу смогут вновь приобщиться к Божественной реальности. Поддерживает эту прометеевскую битву, это неудовлетворенное стремление, настолько близкое к стремлению источника к сердцу мира в «Сказке