железнорогие.
– Не то слово. Слышал, что они сотворили с Двести семьдесят первым? В клочья их порвали. Баран сиганул с крыши четырехэтажного дома прямо на плечи гласдансеру!
– Брехня.
– Моя кузина служит в батальоне поддержки Двести семьдесят первого. Так вот, она говорит, что ничего страшнее в жизни не видела. Ей оторвало руку их долбаной гранатой.
Второй только фыркнул. Тем временем потоки мочи иссякли, и мужчины покинули овраг, перекидываясь на ходу словами. Оставшись один, Идриан с облегчением выдохнул. Он едва удерживался от смеха, слушая, что говорят о нем. Выдай он себя хотя бы сдавленным фырканьем, его бы тут же прикончили. Вот это был бы конец карьеры, ничего не скажешь!
Добравшись до начала оврага, он уперся руками в его край, подтянулся, высунул голову, убедился, что опасности нет, перебросил наверх все тело, перекатился по земле и нырнул под защиту одной из квадратных колонн на дворцовом фасаде – сомнительное укрытие, конечно, но лучше, чем ничего. Он долго стоял там, приглядываясь и прислушиваясь, не появятся ли часовые. Здесь, у самого дворца, думал он, их, наверное, не так много, но зато в освещенном месте его поймают куда быстрее.
Идриан попробовал представить себе, что делается внутри дворца, где квартировали офицеры. Там могло быть что угодно: порядок и тишина от заката до восхода или, наоборот, непрерывный разгул с морем выпивки и шлюхами, отплясывающими на бильярде герцога. К большому облегчению Идриана, верным оказалось первое предположение. Во дворце было тихо, только те два офицера вышли отлить.
Вдалеке раздался детский смех. Идриан раздраженно мотнул головой и решил не обращать на него внимания.
Найдя вход для прислуги, он скользнул внутрь и крадучись пошел по темному коридору. Вокруг было тихо. Ни офицеров, ни слуг. Неужели все окажется так просто?
Ответ на свой вопрос он получил, когда, вволю попетляв по служебным коридорам и дважды заблудившись, вышел наконец в главный вестибюль. Там ярко светили газовые лампы. Идриан прибавил шагу, боясь, как бы его случайно не увидели. На середине просторного зала он поднял голову и едва не вскрикнул от разочарования.
Витрина, в которой красовался самородок золита всего несколько месяцев назад, когда Идриан был здесь, опустела.
Идриан поспешно отступил в спасительную темноту служебного коридора, где первым делом тихо выругался на всех известных ему наречиях. Бранясь, он вспомнил, что пропал не только самородок: на стенах не было картин и гобеленов, со столиков-консолей исчезли статуэтки и вазы. Значит, все ценности и произведения искусства вывезли, как только Иностранный легион начал подступать к дворцу. А может, и раньше, еще в начале войны. Что ж, в этом был смысл.
Дурацкое поручение. Придется возвращаться к Демиру с пустыми руками и надеяться, что он даст ему второй шанс. Прислонившись к стене, чтобы перевести дух, Идриан надавил на стеклянный глаз, стремясь избавиться от головной боли, которая уже расползалась по всей передней части черепа. Детский смех стал громче, как будто ребенок смеялся в соседней комнате. Пора возвращаться – тем же путем, каким он явился сюда.
А может…
Идриан услышал тихие, но уверенные шаги – кто-то шел по мраморному коридору. Неужели патруль? Что делать – рискнуть? Стоит ли? Идриан принялся красться вперед, склонив голову набок и прислушиваясь к шагам. У открытой двери в центральный коридор он замер. Там было почти темно, не то что в вестибюле, но он все же разглядел высокую женщину в оранжево-белой ливрее служителей грентского герцога. Женщина медленно шла по центру коридора, удаляясь от Идриана, сцепив руки за спиной, – и, казалось, ничего не слышала и не видела. Кто она? Служанка? Или подруга офицеров, временно занимающих дворец? Женщина встала у лестницы так, что Идриан видел ее теперь почти в профиль, огляделась и села на нижнюю ступеньку. Она выглядела измученной; волосы растрепались, однако на одежде не было ни пятнышка. Зевнув, она прислонилась головой к перилам.
Пару минут спустя ее глаза закрылись.
Такой шанс нельзя было упустить. И Идриан рискнул: выскользнул из-за угла, бесшумно промчался по коридору и подбежал к женщине прежде, чем та успела открыть глаза. Он схватил ее за горло одной рукой, другой зажал ей рот и дернул на себя. Женщина вскрикнула, но его ладонь заглушила звук.
– Молчание или жизнь! – шикнул на нее Идриан.
К чести женщины, она не оставляла попыток закричать. Вот ведь стальные нервы! К тому же блеф Идриана стал очевидным. Он не собирался убивать служанку, ему нужна была только информация. Но вот хорошенько встряхнуть ее – пожалуйста. Что он и сделал.
– Говори, где все, – потребовал он. – Гобелены, картины? На складе? Здесь, в городе, или в деревне?
Женщина косилась на Идриана, перестав кричать и явно переосмысляя происходящее. Если перед ней убийца, то, может, стоит рискнуть жизнью, чтобы защитить обитателей дворца. Но умереть от руки вора, спасая чужую собственность? Идриан убрал руку с горла женщины, чтобы та считала его именно вором.
– Отвечай, и ты переживешь эту ночь.
Она опустила глаза, глядя на ладонь, которая зажимала ей рот. Идриан медленно отвел руку, готовый тут же вернуть ее на место, если женщина закричит снова. Та сказала – тихо, почти брезгливо:
– Все унесли в подвал, на случай обстрела.
Идриан едва сдержал вздох облегчения. Самородок прямо у него под ногами, стекло его раздери. Теперь женщина смотрела на повязку, которая закрывала его глаз. Идриан понадеялся, что она не увидит связи между одноглазым здоровяком-марнийцем и прославленным пробивником оссанской армии.
– Показывай! – скомандовал он.
Женщина свирепо зыркнула на Идриана, но покорно повела его назад по служебному коридору. Немного не дойдя до того входа, которым недавно воспользовался Идриан, женщина показала ему другую дверь, обшитую панелями так, чтобы ничем не отличаться от стены. Идриан толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. За ней оказалась темная узкая лестница, ведущая вниз.
– Сколько выходов? – спросил он.
– Из подвала? Два – этот и еще один, в конюшнях, в западном крыле.
Идриан обдумывал варианты. Спуск в подземелье вполне может стать для него роковым. Здесь, в наземной части дворца, если поднимется тревога, он успеет сбежать под покровом темноты. Из подземелья, где выходов всего два, сбежать куда труднее. Идриан пригляделся, обнаружил газовый фонарь и зажег его.
Он все еще сомневался, когда в другом конце коридора, примерно в тридцати футах от него, вспыхнул свет. Человек в герцогской ливрее стоял, подняв над головой фонарь, пристально разглядывая Идриана и ту, которая невольно стала его спутницей. Пробивник не успел открыть рот, как человек с фонарем заверещал:
– Чужой!