размер. Конечно, я не просил об этом и спокойно обошелся бы своей старой одеждой, но Морис Картер – человек из высшего общества, следующий его манерам и этикету. Он просто не смог бы мне позволить сесть за стол в своей грязной поношенной одежде или в банном халате. Так что я не удивился ни услугам цирюльника, ни подогнанному под меня костюму. Удивительно было лишь смотреть на себя в зеркало и лицезреть ту разительную перемену, которая произошла со мной за последние несколько часов. Вот я брел по улице в кожаной куртке, с походной сумкой на плече, небритый, грязный и усталый. И вот я стою в костюме тройке темно-серого цвета, гладко выбритый и причесанный. И это словно бы два разных человека. Первый живет сегодняшним днем, бредет по дороге, не зная точно, куда он идет, откуда и зачем. Его жизнью управляют фортуна и случай, и он готов к любым невзгодам на своем пути. Второй же человек – социальный, уважаемый в обществе, знающий свое место в этом мире и уверенный, что контролирует свою жизнь.
«Так кто же я?» – появился в голове логичный вопрос. – «Какого Клифа во мне больше? Того, который вечно куда-то идет, встречая на пути друзей и врагов, обрастая историями, которые сплетаются в одну длинную дорогу жизни? Или того, который живет среди людей, знает правила поведения в обществе и соответствует им, имея четкое представление о том, что может ждать его завтра? Или я – ни тот и ни другой?»
Как странно, что до встречи с Ярким я не задавался этим вопросом. Просто жил, как живется. Но события последних дней поставили под сомнение не только мое будущее, но и саму мою личность.
«Кто я? Не лгал ли я себе все последние годы, живя этой цивилизованной жизнью? Есть ли еще на свете тот самый Клиффорд Марбэт, писатель и житель столицы? Или тот человек погиб вместе с супругой, а последующие три года доживала лишь его бледная тень?»
«Отлично выглядишь», – сказала Тесса, и я увидел ее образ в зеркале. Жена стояла прямо у меня за плечом.
«Ну, вот зачем я о ней вспомнил? Зачем вновь призвал к жизни из глубин своего сознания этого призрака?»
Не желая говорить с ее фантомом и размышлять о собственном естестве, я опустил глаза на Яркого и спросил:
– Проголодался?
Он, кажется, понял вопрос, потому что вдруг оживился и даже облизнулся.
– И я тоже. Пора спускаться к ужину.
И мы с ним покинули комнату. Я больше не взглянул в зеркало и не оглянулся, закрывая за собой дверь, но четко осознавал, что Тесса всё еще стоит там и смотрит нам вслед.
– Ну вот, совсем другой человек! – провозгласил Морис, когда мы с Ярким вошли в просторный зал.
В дальнем конце во всю стену красовалось панорамное окно и открывался невероятной красоты вид на город, который сейчас тонул в серой пелене дождя и сгущающихся сумерках. Там же, возле окна располагались диван с красной обивкой и два кресла, между которыми приютился маленький столик, а на нем стояли: резная пепельница, открытая коробка с сигарами, два пузатых бокала на коротких ножках и бутылка янтарного бренди. Именно там, за этим самым столиком мы с Морисом вели свои беседы, глядя на панораму Виолента за окном и слушая потрескивание дров в камине, расположенном у ближайшей стены. Туда, без сомнения, мы переместимся и сегодня сразу после ужина, за которым, по личным правилам Мориса Картера, не будет вестись никаких важных бесед. Для самого же ужина был накрыт стол в центральной части зала. На белой скатерти уже красовались закрытые хромированными крышками блюда, бокалы для вина, тарелки и наборы столовых приборов.
– Благодарю за одежду, Морис, и за гостеприимство, – поблагодарил я старого друга.
– Да что ты, Клиф, что ты. Мне в радость принимать у себя такого важного гостя. Давно же ты навещал меня в последний раз.
– Давно, это верно, – виновато согласился я, подходя к столу. Яркий семенил рядом, ни на шаг от меня не отходя. Он не стал обследовать зал, как это делал обычно, следуя своему любопытству. В этом доме по какой-то причине любопытство Яркого уступало место странной напряженности и настороженности. Я не мог понять, что стало причиной такого поведения, и надеялся, что пойму это в ближайшее время и смогу убедить Яркого расслабиться.
– Твой друг что предпочитает на ужин?
– Он будет рад кусочку мяса.
– Уолтер сегодня приготовил свою фирменную печеную утку со специями. Как считаешь, он оценит?
– Уверен, что да.
Морис распорядился, и Уолтер расстелил на полу белоснежный платочек, на который чинно поставил блюдечко с внушительным куском утятины, миску с водой, и положил рядом гроздь красного винограда и порезанное на ломтики яблоко. Яркому, похоже, впервые в жизни оказали такие почести и подали еду подобным образом, хоть и на полу, и зверек взирал на действия Уолтера с некоторым недоумением. Он словно спрашивал: «Зачем всё это нужно? Это же просто еда, я съем ее в любом виде».
Мы сели за стол, и я обратил внимание, что Яркий не ест, а внимательно и выжидающе смотрит на меня. И только когда я отправил первый кусок печеной утятины себе в рот, он приступил к своему ужину. Странное поведение, учитывая, что в храме Властителя Циклов, за ужином с Леонардом, Яркий не проявлял подобного терпения, набрасываясь на еду сразу же и поглощая ее за считанные минуты. Так же он поступал, и когда мы гостили в таборе Лавинес. Но не сейчас, и это меня удивляло.
Морис тоже отметил поведение Яркого:
– Какая удивительная дрессура. Невероятно, Клиф!
Я лишь улыбнулся в ответ, про себя подумав:
«Дрессура, как же».
Нет, дело тут было не в дрессуре, уж я-то это точно знал. Яркому не очень нравилось всё происходящее сейчас.
«В чем же дело? Возможно, он отвык от города? Мы провели девять дней на природе, в пути, и Яркому это путешествие пришлось по душе. Город же, явно совсем не его среда обитания, и, вкусив свободы, ему, вероятно, не слишком-то хочется вновь заключать себя в четырех стенах», – да, это казалось логичным