пошли в баню. Это была старая городская баня с минеральной водой. В ней было полно стариков. Страшное зрелище. После определенного возраста все в мужском теле опускается. А вся мужественность стеснительно прячется между ног и уменьшается до детских размеров. Сморщенная мужественность. Кожа висит складками. Грудь висит, становится похожей на женскую. Ее даже можно взять в руку. Банщик тоже старый. Он цыган с огромным животом. Отсутствует даже видимость мужественности. Тогда Павел вытерся, завернулся в простыню и вышел из бани. Вошел в кабинку, снял простыню и стал осматривать свое тело. И испугался. Ужаснулся. Он представил себе, как его тело делается больным и ложится в кровать. Представил отвращение Матвея. Вообразил судно, утку и свою сморщенную мужественность, которая постоянно вываливается из подставленной утки. И оставляет следы на простыне, на нем самом. Он попытался выглядеть достойно. Но не получалось. Он забывал целые куски своей жизни. Кто он такой, в сущности? Вообще, существует ли он? Он потерял себя навсегда…
Когда они вернулись, Павел переписал свою квартиру на одну женщину — его родственницу. Чтобы она ухаживала за ним до самой его смерти. Чтобы ухаживала и не испытывала отвращения. И сделал это втайне от Матвея.
Потом дело дошло да самого трудного. Надо было сказать об этом Матвею. Но у него не было на это сил. Он не смог бы вынести обиды в его глазах, его слез. Он намекнул, что не хотелось бы стареть вместе, что старость отвратительна. Матвей дал ему пощечину. Этот момент видела Лили из своего окна.
В ту ночь у них была невероятная любовь. Без Лили.
Матвей убил Павла сковородой, потому что позвонила родственница и предъявила свои права. Она кричала, что ей негде жить. Хотела, чтобы этот «педераст» оставил ее квартиру. Она орала. Павел что-то мычал в трубку. Истеричность очень заразна.
Павел повесил трубку, и истерика переместилась в кухню.
Матвей убил Павла.
Лили не знала — почему. Зафир тоже не знал. Сам Матвей не знал. Только Павел знал и не сопротивлялся. Сейчас он лежал в морозильнике. Матвей сидел в чужой липкой кухне и пил чистый кофе.
— Вот так это произошло. — Матвей выпил кофе и посмотрел на Лили.
— Ты убил его, потому что… — Ее прервал взгляд Зафира.
— Ты не понимаешь. Он был больше, чем обижен. Он был выброшен… Я думаю, что они…
— Лили! Он — убийца!
Истеричность заразна.
Лили кричала о том пренебрежении, которое она испытала в детстве. О мужчинах, которые приходили и уходили, о вещах, которые они оставляли, о том, что никто не замечал ее, о необходимости быть любимой… Зафир тоже кричал. О наказании, которое он должен понести, об обидах, которые наносит человек, о незаслуженных упреках. Матвей кричал, что он хочет понести наказание, но эта мерзавка не будет жить в их квартире. В квартире его и Павла. Она не будет прикасаться к тем вещам, которые они вместе покупали, расставляли, ценили, любили… Крики прилипали к полу, к стенам, к столу, к окнам, к экрану телевизора. Он один не кричал. Они уменьшили звук…
Это происходит, когда подлежащее ставится в конец предложения.
Большинство убийств совершается из-за денег. Еще одна часть — от любви. И третья часть — в пьяном состоянии. Эта статистика лежит в основе криминологии.
— Мы должны убрать его оттуда…
— И куда мы его денем?
— Мы похороним его в каком-нибудь красивом месте.
— Где он был счастлив.
— Никуда мы его не денем. Мы останемся с ним вместе до моей смерти.
И эти три человека из липкой кухни навсегда связали себя одним сильно замороженным телом.
— И сколько он может выдержать в морозильнике?
— Про мясо пишут, что его можно держать… В наших морозильниках мясо может сохраняться до десяти лет.
— Десять лет?!
— Господи! Что я сделал? Я покончу с собой!
— Когда я узнала, что Фредди Мэркури болен СПИДом, я сошла с ума. Не могла спать. Я его обожала. Хотела поехать в Лондон, обнять его и сбросить болезнь с его тела. А когда он умер, Брайан Мэй рассыпал его прах у одного огромного дерева…
Тут Лили разрыдалась. Тело Венеры Л. снова и снова падало с балкона. Прах Фредди падал в зеленую траву. Была поздняя осень, а трава была зеленой, чтобы земля не смотрелась голой.
— Я тоже развеял прах своей жены… Она очень любила…
Влажные глаза. Комок в горле. Тяжесть в груди… Три человека. И каждый из них хотел только одного — чтобы его любили. Любая потеря напоминает нам, что мы недостаточно любили. Что мы нуждаемся в счастье, перед тем как уйти. Никто не знает, что такое счастье. Поэтому так к нему стремится. И когда люди плачут, то плачут по большей части о себе.
По телевизору показывали фильм о домашних кошках. Все думают, что кошки — одиночки. Сложилось мнение, что они не выносят чужого присутствия.
Одна домашняя кошка перестала есть, когда ее хозяйка попала в больницу, и никто ее не ласкал. У них были свои ласки. Легкое похлопывание и подергивание усов. Любовь. Всемирная. Неповторимая. Кажется, за нее можно