ни побледневшая Фанни, ни розовый комочек в пепельнице. Он вошел и сразу заговорил:
— Фанни, я предлагаю тебе выгодную сделку.
— Я очень больна.
— Я вижу. Ты не умрешь. Сначала мы сделаем это, а потом я помещу тебя в больницу. В Лозанну. Она специализируется на таких заболеваниях.
Уси отошла от окна и бросилась к Мерзавцу. Она набирала скорость. В маленькой комнатке госпожи Джованны это казалось невозможным. Стол с резьбой исчез с ее пути. Молниеносно. Полненькая горничная проявила неожиданную прыткость и избежала столкновения с ним. Мерзавец не сообразил, что происходит, пока мягкое тело Уси не толкнуло его. Он отлетел в сторону. Уси толкнула его еще раз. Прижала его к двери. Ему стало больно.
— Хватит! Что происходит?!
— Убирайся!
Уси билась о тело Мерзавца.
— Убирайся! Убирайся! Убирайся!
— Ты раздавишь меня! Остановись! Я не бью женщин!
— Убирайся!
— Фанни! Скажи, чтобы она остановилась!
— Убирайся!
— Уси! Стой! Ты разобьешься.
Горничная смотрела широко открытыми глазами. То, что она увидела, явно впечатлило ее больше, чем окровавленные простыни, розовый кусочек кровавой плоти, похороны единственного в городе ветеринара, спасшего ее кошек.
— Сумо! — восхищенно произнесла горничная.
И Фанни рассмеялась. Дверь за спиной Мерзавца тряслась, и он попытался схватить Уси за руки, но получил еще один сильный удар.
Настойчиво зазвонил звонок, приглашающий на обед.
Джованна Кунц обожала дисциплину.
Последний удар.
Полненькая горничная почтительно поклонилась Уси, отодвинула Мерзавца от двери и открыла ее. Он выполз следом за ней. Закрыл дверь и прокричал из коридора:
— Фанни, я зайду в шесть, чтобы поговорить с тобой наедине.
— Мне нехорошо.
— Пройдет!
Уси резко открыла дверь, но коридор был пуст. На стенах висели портреты самодовольных мужчин, их жен и их серьезных детей. Были здесь и увеличенные фотографии Альп, помещенные в рамки.
За столом собрались все постояльцы пансиона. Официантка разносила суп. Госпожа Джованна переплела пальцы и наблюдала за своими гостями.
— Мой дед бывал в Индии, — прохрипела Джованна Кунц.
Несколько ложек неприлично стукнулись о тарелки. Воцарилось молчание. Госпожа принялась рассказывать:
— Он был очень умным человеком. Его разыскивала полиция… — Джованна загребала ложкой суп и вливала его в рот. Она прочавкала несколько раз. Забыла, о чем начала говорить, и снова загребла суп.
— За что его разыскивала полиция? — Мерзавец пытался быть любезным.
— Кого? — с любопытством спросила госпожа Кунц.
— Вашего дедушку.
— А! Мой дед был фальшивомонетчик. Он привозил фальшивые франки и лиры из Болгарии… А кто вам рассказал о моем дедушке?
— Вы, госпожа!..
У госпожи Джованны не было необходимости сдавать комнаты внаем. Но она была одинокой. Это ее угнетало. У нее не было наследника, которому она могла бы оставить свой дом. Не было с кем проводить долгие зимние вечера. Кроме всего прочего, она страдала паранойей.
— Я люблю вашу страну, — продолжала госпожа Кунц. — Я бы обязательно съездила в нее, но не смогу выдержать восемнадцать часов полета самолетом…
— Самолет летит всего сорок минут, госпожа Кунц, — сказала Уси, глотая очередной суп из цветной капусты.
— Сорок минут? Так где же находится эта страна?
Госпожа Джованна задавала этот вопрос всем постояльцам из Болгарии. Они неизменно отвечали ей одно и то же. Она неизменно забывала ответ.
— На Балканском полуострове, — вмешалась Фанни.
— О! Сараево.
— Нет. Греция. Турция, маслины, апельсины.
— А разве она не за Китаем? — спросила госпожа, задумавшись.
— Нет, — ответили все хором. Даже дети Мерзавца были уверены, что Болгария находится не за Китаем.
— Не путайте пожилую женщину, — по-болгарски сказала жена Мерзавца.
И все заговорили по-болгарски, чем совершенно запутали госпожу Кунц, потому что она была уверена, что у болгар нет своего языка.
— И вы не принадлежите к французским колониям? — попыталась еще раз навести порядок в своих мыслях владелица пансиона.
— Нет. Мы не из колоний. — Мерзавец тоже сносно говорил по-французски. Он заплатил, чтобы выучить иностранный язык. Он платил за полезные вещи. Только без удовольствия.
— У нас есть горы, море, озера. — Жена Мерзавца отлично владела немецким.
— У нас есть розы, — сказала Эмилия.
— У нас живут турки, цыгане, армяне, евреи. — Мерзавец не отрывал глаз от Уси. — Меньшинства, которые портят имидж.
Разговор повернул совсем в другую сторону, нежелательную, но…