Воспользовавшись заминкой, я чуть надавила, воспользовавшись всего толикой магии. На лбу моей собеседницы сразу же собрались складки морщин, нижняя губа побледнела под острыми краями зубов.
— Нет, нет! Никогда, — она замотала головой так, что рыжие волосы рассыпались по плечам, а Лада оторвалась от своего подарка. Огромные глаза непонимающе посмотрели на мать, тонкие пальчики увязли в густой шевелюре куклы.
— Хорошо, — я незаметно сбросила нити с пальцев, — значит, я могу тебе доверять и взять на работу. Твоя служба в качестве моей помощницы — обязательный пункт помилования.
Какой смысл ходить вокруг да около? Я просто огласила факты, а получила даже больше, чем рассчитывала. В глазах Оксаны вспыхнули огоньки счастья: громко засмеявшись, она снова подскочила с постели и рухнула на колени.
«И все-таки с колепреклонством надо что-то делать», — устало подумала я и потерла переносицу.
— Спасибо! Спасибо, ваше сиятельство! — Оксана бросилась обнимать пискнувшую дочь. — Ты слышала, Ладушка? Теперь все будет хорошо!
«Не уверена», — опять брякнул внутренний голос, а вслух я сказала:
— Сначала вылечитесь, потом поговорим о жаловании и проживании.
Где-то в подсознании недовольно шипел воображаемый Алекс. Его и раньше мое решение не устраивало, теперь и подавно. Поди считал, что я Оксану засуну на кухню или в горничные. Но нет, людьми разбрасываться я не собиралась. Тем более, когда в порыве чувств они клялись мне чуть не в магической верности.
На прощание я пообещала навестить Оксану еще раз, затем потрепала по коротким волосикам Ладу. Прикосновение к девочке заставило что-то внутри резко перевернуться, а в груди неприятно укололо сердце. Коснувшись ладонью солнечного сплетения, я на минуту прижалась к закрытой двери палаты и считала до двадцати. Зажмурила до прыгающих огоньков веки, после чего стиснула мягкую ткань костюма. Рука нырнула на дно сумочки за смартфоном, и дрожащие пальцы сжали пластиковый корпус.
— Господа, пройдите, не мешайте на дороге, — знакомая медсестра отогнала в сторону странных охранников. Как по команде они резко отпрянули от тележки с перевязочным материалом и прижались к соседней спине.
Ни один из них не дрогнул, когда я повернулась в их сторону и прижала к уху телефон. Пока шли короткие гудки, темноволосый охранник одернул манжет. Вышитый знак оказался в зоне видимости, и я убедилась в собственной правоте. Там действительно был Георгий Победоносец.
— Да?
Низкий голос Якова Николаевича вырвал меня из дум. Отвернувшись, я зашагала по светлому коридору, кивая сотрудникам больницы и спеша побыстрее покинуть ее застенки. Вид этих однообразных цветов навевал печальные мысли.
— Добрый день, Яков Николаевич, — поприветствовала я лекаря-гинеколога, — вы заняты?
— Минут через пятнадцать у меня пациентка, но я с радостью выслушаю вас.
В интонациях поляка послышался акцент, смешанный с удивлением. Оно и понятно. Когда мы виделись чуть больше года назад, я вылетала из его кабинета с яростным желанием никогда не возвращаться. Это произошло незадолго до смерти Дмитрия: муж периодически поднимал тему наследника и страстно желал сына. Увы, ему в тот день пришлось узнать неприятную правду, как и мне.
Но даже тогда я надеялась, что дело в отнюдь не богатырском здоровье супруга.
— Я бы хотела записаться на консультацию. Вне очереди.
Наступила тишина. Отодвинув руку, я посмотрела на экран, убедившись, что звонок не сбросился. Яков Николаевич молчал, наверное, с минуту переваривал мою просьбу и подбирал вежливые формы отказа. Только не мог, поскольку его клиника строилась на деньги из фонда князей Репнинов-Волконских. С моей подачи, кстати. И он мне должен, как земля фермеру.
— К-конечно, — запнувшись, пробормотал Яков Николаевич и зашуршал бумагами. — Просто я уже не надеялся. После того, что вы сказали…
— Давайте не будем возвращаться к прошлому разговору. У меня случился срыв из-за неприятных новостей.
— Ваше сиятельство…
— Неурядицы в семье, финансовые проблемы, потом болезнь Дмитрия.
— Ольга! — я вздрогнула и застыла посреди просторного холла. Взгляд уперся в зеленую пальму, что расположилась точно в центре.
Разлапистые листья покачивались от малейших колебаний воздух, несколько посетителей расселись по лавкам и понуро изучали цветные буклеты. На всякий случай я оглянулась, но никого позади себя не увидела.
— Послушайте, ваше сиятельство, — терпеливо продолжил Яков Николаевич, пока я медленно набирала в грудь воздух, затем выпускала его. — Вы понимаете, что вам придется заново пройти обследование? Анализы, другие лекари, консультации. Если вопрос именно в…
Он снова замолчал, а я выполнила дыхательную гимнастику и подавила эмоциональный всплеск. Дурацкий порыв, вызванный встречей с дочерью Оксаны и словами Алексея, теперь аукался мне беседой с лекарем. С тем, кого я избегала последний год, даже на стандартные проверки не ходила и не отвечала на звонки.
— Просто скажите, что не все потерянно, — прошептала я, надеясь, что никто не услышит. Слишком много непролитых слез прозвенело в голосе.
— Ольга, — Яков Николаевич смягчился, вновь обратившись ко мне по имени, — шанс есть всегда. Мизерные и не очень. Даже обходные пути. Мы попробуем, клянусь.
— Спасибо.
Я стерла дорожку слез, совсем забыв про косметику, и непроизвольно покосилась на зеркальную стену. В динамике что-то пискнуло, на второй линии прорывался другой человек. Подойдя к гардеробной, я протянула номерок и пробормотала:
— Яков Николаевич, я позже перезвоню. Или пришлите мне свободные даты на почтовый ящик, выберу любую ближайшую.
— Конечно, сейчас же попрошу помощницу. И ваше сиятельство, — он замялся на мгновение, а я стиснула искусственную ткань пальто, — соболезную утрате.
До меня только после прощания дошло, что речь шла о смерти Дмитрия. Хотя на похоронах Яков Николаевич присутствовал, мы с ним ни разу не пообщались. Позже мне пришла записка, но я куда-то бросила ее к другим похожим письмам.
Каким бы ни был Дмитрий, благодаря ему я выбралась в высший свет, заняла теплое место. Со мной начали считаться, и страх узнаваемости ушел в небытие. До встречи с цесаревичем я едва ли назвала бы свою жизнь неудачной. Пусть брак наш продлился недолго, князь никак и ничем не обидел меня.
Ну разве что оставил в наследство долги и двух бестолковых дочек. Но короткий миг счастья всегда требовалась плата.
— Ты заперла меня дома!
Обвинения Софии чуть не оглушили, когда я переключила вызовы. Вздохнув, я ненадолго отложила телефон, оделась, а «любимая» падчерица продолжала кричать. И с каждой минутой децибелы росли, отчего две посетителя больницы покосились на меня с любопытством. Закатив глаза, я скрипнула зубами