бельё. – Прав Лохмоть, похоже, – шепнула эльма знахарю. – Гроза идёт, а это плохо. Йорро могут в Троедомье наведаться, чтоб на фелюге не мокнуть, да и кодла Рыжеблудова под крышей соберётся: вдруг и обнаружат старшего своего. Думаю, не один Лохмоть замки у них вскрывать умеет…
Они уже были в едовой и сидящий Касам – увидев их – заулыбался, посчитав, что они пришли разделить с ним трапезу. Но Юллин виновато посмотрела на него и шмыгнула на лестницу, лишь немного опередив знахаря. Пройдя по коридору к открытой двери, они увидели Лохмотя. Откинувшись назад, тот сидел на широком подоконнике, согнув одну ногу и сложив руки на колене. На вошедших он не обратил внимания, и лишь когда они подошли к нему почти вплотную, повернулся.
–Ну, что, – усмехнулся он, не меняя позы, – всем косточки перемыли, всех в злодеи определили? Насколько я слышал, моя скромная персона у вас на первом месте – это льстит! Уж напомните, пожалуйста, зачем мне понадобилось Рыжеблуда на небеса отправлять? Место его, вроде, мне необходимо, так, по-вашему?
Кун кивнул, а эльма, схватив Лохмотя за отворот рубахи, притянула его к себе.
–Ты, пьяная скотина! Ты хоть знаешь, что здесь было, пока ты почивать изволил?!
Лохмоть резким движением отцепил её руки и, передёрнув плечами произнёс: – За то, что набрался, извини! Нервы на пределе из-за событий наших, вот я и… Он выглянул в окно и увидел только Детинушку, который как раз заходил в хлев. – То, что с Йорро всё обошлось, я уже понял, но радоваться преждевременно: они всё равно рано или поздно придумают, как Детинушку достать. А нам сейчас не до этого, мы должны убивца вычислить и его властям сдать, иначе… – он закатил глаза к потолку.
–Мы? – переспросил его знахарь. – Вообще-то, как ты правильно подметил, ты у нас на подозрении первый! Интересно посмотреть, как ты сам себя в острог отправишь!
–Дурак ты,– спокойно ответил Лохмоть. – Всё, что вы себе навыдумывали, крутится вокруг одного: я всеми силами хочу стать старшим на Дальней.
–Разве не так? – эльма смотрела Лохмотю прямо в глаза.
–Боюсь тебя огорчить, но нет! Не нужно мне Рыжеблудово место и никогда я к нему не стремился! Сами подумайте, зачем мне оно?!
–Как зачем? – удивился знахарь. – Старший это власть, деньги… возможности, в конце концов…
–Я тебя умоляю! – развеселился Лохмоть. – Какая власть, какие возможности? Да у старшего свободы в два, а то и в три раза меньше, чем у меня. Он же прикован к своим торгашам и капитанам: и со всеми надо разобраться. Кому-то улыбнуться, кого-то обедом угостить, а кого-то и обидеть сильно… Мне оно надо?! Я птица вольная, хожу, где хочу, а что касается денег, так ещё неизвестно, кому из нас больше везёт. Я, по крайней мере, не трясусь из-за сборов для владельца, а то, что мне перепадает на тех же торговищах, оседает лишь в моей мошнице и делиться этим, даже с вильетом, я не обязан. Да и власти моей мне достаточно, а вот отвечать перед Верхними мне не надо, в отличие от того же Рыжеблуда. И, самое главное, я на старшего в любой момент могу плюнуть и податься куда-нибудь ещё, счастья искать, – он криво улыбнулся, – а вот старшему этот путь заказан: как он на своё место сел – так и будет сидеть до конца дней своих! (Если не пристукнут раньше или владельца устраивать перестанет). Ну, что, сумел я вас убедить или мне ещё в окно вниз башкой прыгнуть надо?
Эльма посмотрела на смущённое лицо знахаря и проговорила: – Хорошо, пусть так. Тогда подумай, может, кто из ваших это сотворил? Шкипер тот же, не зря ж его нет нигде…
–Этот-то? Вряд ли, – произнёс Лохмоть. – У меня насчёт него два предположения: или он за Рыжеблудом на небеса отправился, или тот его с каким-то поручением отослал, что, скорее всего. Старший эту поездку в Абелин выдумал наверняка, чтобы его в Троедомье долго не хватились. А как показать, что ты уехал, если возок твой с возницей во дворе стоит? Вот он и отправил Шкипера куда-то и там ждать его велел. Так что возможно, подручный мой и объявится скоро, может тогда хоть что-то прояснится…
–А насчёт других что?
–Да там и нет никого, кто такое провернуть мог, – Лохмоть опять посмотрел в окно и усмехнулся. – Рыжеблуд всё меня подначивал, мол, собрал я у себя придурков одних, а вокруг самого такое отребье вертелось… – он покачал головой. – Хотя, подождите, если кто и задумал блуду какую – так это только Потешник! Он давно у старшего на крючке был, может спрыгнуть захотел? Замок ему открыть – раз плюнуть: он же раньше показушкой был, разные небывальщины толпе показывал. До меня ему далеко, конечно, – не преминул отметить Лохмоть, – но всё же…Смущает меня монисто это…непонятно, что этим убийца сказать хотел?
–Ты всё слышал, что мы говорили?
–Это насчёт Ивии, что ли? – поморщился Лохмоть. – Забудьте! Рыжеблуд, когда её на торговищах встречал, дальней стороной обходил, а уж к себе пригласить, да ещё наедине с ней остаться-на это он даже в подпитии вряд ли бы пошёл.
–А не могла она его заинтересовать чем-то? Тем же монисто, например? – эльма нетерпеливо ждала ответа.
–Кто знает? – вынужден был согласиться Лохмоть. – Особенно, если учесть какие у него планы были.…Но всё-таки мне больше ваше последнее предположение нравится-насчёт Одноухого с Фильтом. Одного не пойму, за что они его так ненавидеть-то могли? Или просто грабежа ради? Тогда почему они всё не забрали, если вдвоём были и сумели незаметно уйти? Загадка!
–Так что мы стоим – то? – воскликнул знахарь. – Пойдёмте вниз и спросим Касама напрямую. А то так и будем гадать, пока нас стражи не заберут!
–Вас– то за что? – удивился Лохмоть.
–А за компанию! – огрызнулась Юллин, и они отправились к выходу.
Однако в едовой никого не было. Касам видимо ушёл к себе, окончательно обидевшись на своих постояльцев. Выглянув в окно, Юллин увидела Ивию, разговаривавшею с Араей и Грошика, вертевшегося возле них. Она повернулась к Лохмотю со знахарем и выдохнула: – Ну, что? Кроме Касама в кашеварне, по-моему, больше никого нет. Пошли к нему… Они уже собирались постучать, когда со двора послышались всполошённые крики и в едовую ворвался запыхавшийся Крючок.
–Хвала всем Богам, барн Лохмоть здесь! Бежим скорее – Троедомье горит!
Зовущий остров
Пожары были самым страшным бедствием в Заводи. Построенные почти впритык друг к другу дома, склады и кашеварни могли сгореть