заваливал свою жертву на пол и несколько раз прокатывался с нею по земле, девушку, растрёпанную и помятую, наконец, оставляли в покое. Только нескольким удалось избежать жуткого валяния в объятиях медведя. Их загородили собою парни – видимо, почётники или женихи — и за то приняли на себя побои окрутников.
Гнеда надеялась, что сможет притаиться в своём углу, но её чаяниям не суждено было сбыться. Вожак заприметил её и натравил своего страшного питомца. Девушка замерла, зажмурившись и сжав на груди скрещенные руки, когда медведь, люто заревев, налетел на неё, сшибая с лавки и подминая под себя. Должно быть, звериный запах лишь причудился ей, но он был настолько отчётливым, а железная хватка – грубой и нечеловеческой, что Гнеда уже не понимала, мстится ли ей или же всё происходит наяву. Она обмякла, смирившись и собравшись принять самое ужасное, когда вдруг почувствовала, что больше не находится в мерзких объятиях чудовища. Её резко подхватили и поставили на ноги. Раскрыв очи, девушка с удивлением узрела, что медведь ворочался в нескольких шагах, а её спаситель подставлял спину под жестокие удары батогами и плетьми. Попятившись, Гнеда не поверила глазам — от медведя её защитил один из окрутчиков. Приняв положенное наказание, он сгрёб в охапку ошарашенную девушку и потащил её к выходу. Без малейших колебаний ряженый оттеснил в сторону воспротивившегося было придверника и вытолкнул Гнеду вон.
Девушка едва удержалась на ногах, в изумлении оглядываясь на своего не слишком-то ласкового избавителя, стоявшего напротив в жуткой берестяной харе и полушубке, надетом на левую сторону. Из-за закрытой двери доносились вопли ряженых, хохот и девичьи крики, но Гнеда с облегчением думала, что благодаря незнакомцу больше не должна терпеть унижение и стыд. Но кто таился за страшным образом и зачем ему было выручать девушку? От несмелой догадки спёрло дыхание, и Гнеда, не веря самой себе, потянулась, чтобы откинуть личину, скрывавшую внешность чужака.
Окрутник перехватил её запястье, не давая приблизиться к своему лицу. Некоторое время он держал руку девушки на весу словно в раздумье, а затем вдруг выпустил, безмолвно позволяя закончить движение. Гнеда с волнением прикоснулась к грубой коре и отодвинула её, обнажая лицо ряженого. От неожиданности она невольно отступила назад.
— Что, не люб? — хмуро спросил Бьярки, заметив разочарование девушки. Пар от его дыхания отлетел вбок лёгким облачком.
Глупо было надеяться, что под личиной скрывался Стойгнев, но последний, кого Гнеда ожидала увидеть там, был его побратим.
— Зачем ты это сделал? — поражённо спросила девушка, и по лицу боярина пробежала быстрая тень.
— А тебе хотелось остаться? — усмехнулся он. — Можешь вернуться, как раз сейчас вытащат покойничка, велят оживлять. — На челе Бьярки отразилось отвращение.
Гнеда содрогнулась. Она была наслышана о том, что иной раз девушек принуждали целовать противного ряженого мертвеца, чтобы якобы вернуть к жизни, и страшные губы, из-под которых торчали огромные накладные зубы, вырезанные из репы, были самым безобидным местом, куда могли заставить приложиться.
Гнеда отчаянно замотала головой. Конечно, она не хотела возвращаться, но слова юноши всё равно не отвечали на её вопрос. В чём таился подвох?
— Почему ты помог мне?
Бьярки разомкнул было уста, но приготовленные слова так и не покинули их. Его лицо омрачилось, и он отвёл взгляд вниз.
— Я не мог видеть, как он хватает тебя, — парень сглотнул, преодолевая себя. — Всё это такая мерзость. Незачем было приходить сюда, — добавил он осуждающе.
— А-а, — протянула Гнеда с внезапно проснувшейся злостью, не заметив, какого усилия ему стоило озвучить правду, — тебе больше по нраву самому мучить меня? Самому осыпать бранью и насмешками?
Бьярки поднял голову и остро посмотрел на девушку.
— Всю душу ты мне вытрясла! — прорычал он. — Что, или сама не видишь, как я, словно побитый пёс, провожаю тебя взглядом?! Ну конечно, ты же в мою сторону и не глядишь, ты вон, куда метишь! — Юноша прищурился, яростно сжимая кулаки.
— Что? — вымолвила оторопевшая Гнеда. — Я ведь простолюдинка, вахлачка, сермяжница, — она вспоминала все отвратительные ругательства, которыми он награждал её, — неотёсанная…
— …деревенщина, — закончил боярин за неё. — Будто я сам того не знаю! — горько воскликнул он.
— Ты ненавидишь меня, — растерянно пробормотала, разводя руками, девушка. — На беседах сидишь подле ног Звениславы…
— Уж не прикажешь ли сесть у твоих, у всех на виду? — с насмешливым изумлением спросил Бьярки. — Чтобы те, кто ещё не догадались, увидели? Ославиться на весь Стародуб, что я, сын боярина Судимира, из всех выбрал безродную мужичку, супарня?
Глаза юноши ожесточённо блестели, и Гнеда отшатнулась от него. Даже признаваясь в том, что девушка ему небезразлична, Бьярки умудрялся оскорбить её.
— Как ты сам себе не противен? — с негодованием прошептала Гнеда, чувствуя, что её трясёт не то от озноба, не то от гнева.
Бьярки хрипло засмеялся.
— О, противен, ещё как!
На щеках юноши выступили багряные пятна, а в тусклом свете, пробивающемся из окон, его глаза казались такими же чёрными, как у самой Гнеды.
— У тебя нет ни души, ни сердца, — отчаянно выдохнула девушка, — лишь одно высокомерие и гордыня!
— Да что ты знаешь о моём сердце?! — в исступлении выкрикнул Бьярки, но Гнеда, не выдержав, развернулась, чтобы убежать, когда её плечи стиснули сильные руки.
Боярин прижал девушку к себе спиной, и проговорил ей в затылок совсем другим голосом:
— Нет, не уходи! Посмотри на меня. — Его слова, полные отчаяния и одновременно муки, звучали всё тише. Гнеда почувствовала, как губы Бьярки коснулись её волос, а горячее дыхание обдало шею мурашками. — Пожалей меня, — прошептал он, моля. — Полюби меня!
Бьярки осторожно развернул обомлевшую девушку лицом к себе, и Гнеду захлестнуло жалостью. Наверное, она впервые видела его настоящий лик, лишённый напускного равнодушия и наигранного презрения. Глаза юноши, чистые и искренние, до краёв были наполнены болью, и Гнеда почувствовала, как начинает кружиться голова, будто она смотрела в небо, слишком большое и бескрайнее. Морозный воздух щипал ноздри, и она слышала лёгкий запах полыни, исходящий от боярина. Девушке стало страшно, и она заставила себя вспомнить о Стойгневе. Разве нарочно Гнеда причинила Бьярки страдание? Разве виновата была в том, что полюбилась ему? Разве его чувства оправдывали унижения и мучения, которым он подверг её в ответ? Стойгнев не сделал ей