Видно, позже генерала «обрадует». Хорошо, что лошадей, палаток, провианта, фуража и телег в достатке, а не то все двадцать восемь тысяч монет, что ему привезли горожане, ушли бы на этот поход.
До рассвета считали, сколько людей в роты надо добрать. Роха продолжал утверждать, что ему нужно сто пятьдесят человек, он предлагал довести количество стрелков до трех сотен, убеждая Волкова, что в этом есть толк и будет сила. Отчасти кавалер с ним соглашался, но при этом морщился.
– Больно дорого.
– А мы не возьмем стрелков опытных, и со своим оружием нам не нужны, наберем людишек простых, по два да по три талера, приоденем, и я сам их обучу. Оружие доберем, одну роту человек в сто составим из лучших. Будут мушкетеры, две роты аркебузиров – горцы взвоют. Залп, перезарядка, залп – шесть сотен пуль со ста шагов – и сто человек мертвых и раненых.
«Сто мушкетеров? Да, неплохо, к ним еще двести аркебузиров – большая сила получается, если в одном месте всех собрать».
– Ладно, готовьте сержантов-рекрутеров, – согласился кавалер, – дам денег. Но чтобы новобранцев до уровня ваших стрелков подтянули до начала дела.
– Тогда пороха больше покупай, – заметил Роха и тут же поправился: – Порох будет надобен, господин генерал, и свинец.
Другие офицеры тоже просили себе в части всего, чего могли выпросить. Жаль, что совет проходил впопыхах, ни обдумать просьбы те времени не было, ни удешевить их. Волков продолжал на листах писать цифры.
До завтрака офицеры не разошлись, даже за завтраком сидели и еще вносили правки и пожелания.
Как завтрак был закончен, кажется, основные решения приняты, Волков встал.
– Деньги, сумму, утвержденную для найма людей, я сейчас же выдам. Отправляйте сержантов за ними как можно быстрее. Закупки сделаем в Ланне. Господа, я сейчас же отъезжаю, приказ по войску мной уже подписан. Всем частям покинуть лагерь и двигаться во Фринланд. Командиром в мое отсутствие будет полковник Брюнхвальд.
Все встали вместе с Волковым, кланялись ему, и его порадовало, что у офицеров не осталось вопросов: значит, всем все ясно. Осталось отдать последние распоряжения.
– Рене, вы со своей ротой и приданным вам кавалерийским эскадроном будете конвоировать пленных. Ведите их ко мне в поместье. Не прохлаждайтесь, но и не загоняйте людей, они все-таки не солдаты. Выступайте прямо сейчас.
– Сейчас? Да, но у них нет обуви, капитан Мильке… – Рене повернулся к Мильке, ища в нем поддержки.
– Ведите без обуви, обувь купите по дороге. Деньги я Мильке выдам. Максимилиан!
– Я тут, генерал, – отозвался знаменосец.
– Серебро. Это главное. Сегодня же до вечера оно должно быть все – все! – переправлено на тот берег и передано под ответственность полковника Брюнхвальда. – Волков понизил голос: – Друг мой… Будьте при серебре неотлучно.
Максимилиан понимающе кивнул.
– Да, кавалер.
– Капитан Хайнквист! – крикнул Волков.
– Я здесь, господин генерал! – К нему быстрым шагом подошел командир второй роты.
– Ваша рота будет охранять серебро, а вы, капитан, помогите прапорщику.
– Я помогу прапорщику Брюнхвальду, – обещал капитан Хайнквист, – о том можете не переживать.
Генерал пожал руку капитану и повернулся к остальным офицерам.
– Полковник Эберст, начинайте снимать лагерь. Надеюсь, что завтра к вечеру все люди и весь обоз окажутся на той стороне реки, а послезавтра войско выступит на Нойнсбург.
– Приложу все силы, генерал, – отвечал полковник.
– Мильке!
– Слушаю вас, генерал.
– Не оставляйте здесь ничего, что стоит хотя бы крейцер. Постарайтесь продать все здесь, чтобы не тащить лишнего с собой. Но продавайте только в присутствии солдатских депутатов, чтобы потом нас не упрекали в том, что мы вели дела тайно.
– Я все время так и делаю.
Волков кивнул офицерам, те в ответ ему поклонились.
Вещи генерала уже были собраны и уложены в телеги, с ним ехала его гвардия, два десятка людей при двух сержантах. Гюнтер, Фейлинг и шесть возниц при шести телегах. В четырех телегах стояли тяжелые сундуки и крепкие ящики, скрытые от глаз людских рогожей, в двух – его вещи. Так он и отъехал от лагеря.
Уезжая, Волков видел, как оживает лагерь, как поднимается суета: возницы спешно впрягают коней в возы и телеги; телеги выстраиваются в очередь на погрузку; грузят тяжелые ящики с его серебром; солдаты убирают палатки, носят вещи к обозу; кашевары складывают свои котлы; мужики, бабы и дети, все босые, выходят и под окрики и команды конвоиров строятся на дороге. И все, все они выполняют его повеление. Если бы кавалер выспался, если бы у него рука не побаливала, то мог бы он посчитать себя весьма влиятельным человеком. А как иначе, если все эти тысячи и тысячи людей согласны с его волей и готовы идти туда, куда он решит.
Доехали до реки. Через реку перебраться было уже легче: инженер Шуберт со своими людьми срезал подъемы и уплотнил грунт до и после брода. Волков для себя отметил, что человек он все-таки толковый, и решил наградить его после кампании.
– Господи, друг мой! – воскликнул Брюнхвальд, увидав его.
– Вам нездоровится, генерал? – вкрадчиво спросил капитан Пруфф.
Волков отмахнулся.
– Мне уже лучше. Надеюсь, вы в курсе, господа, что мы снимаемся?
Но Брюнхвальд не был беспечен, он поймал первого попавшегося на глаза солдата.
– Быстро найди генералу монаха-лекаря, он около пленных все время бывает.
Солдат кивнул и убежал.
А офицеры прошли к любимому шатру Волкова, тому, который он захватил в Фёренбурге, и сели в его тени.
– Идем на горцев? – сразу спросил Брюнхвальд.
– Да, верный человек мне писал, что эти мерзавцы наконец решились на войну. До того у них были дела, а тут вдруг нашли деньги. Стали собираться с силами, нанимают из соседних кантонов людей. Пора их вразумить.
– Ну что ж, пора так пора, – флегматично согласился капитан Пруфф. – Жаль только лагерь этот бросать, уже обжились в нем.
– Карл, я уезжаю в Ланн по делам, для нас всех важным, вас назначаю командиром войска.
– То для меня большая честь. – Полковник встал и поклонился.
– До конца завтрашнего дня все силы должны быть собраны тут, все ценности должны быть собраны тут, все пленные, – Волков сделал на этом ударение, – все мои пленные должны быть здесь. Максимилиан и Хайнквист отвечают за мое серебро, Рене отвечает за моих пленных, а вы, Карл, отвечаете за всех остальных. Послезавтра вы с обозом должны выйти на Бад-Тельц и Нойнсбург.
– Приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие.
– Капитан, – обратился Волков к Пруффу.
– Я понял, генерал, – отвечал тот. – Начну готовиться к большому походу, сегодня же велю кормить моих коней овсом и