интерьеров, сочиненными дизайнером.
– Десять тысяч долларов! Но он нам все до сантиметра рассчитал – даже куда держатель для запасного рулона туалетной бумаги прикреплять.
– Ой-ой! И правда, вот он. – Кира тыкала в страницу пальцем, призывая Митю с Катей восхититься. – И вам, ребята, пора что-то построить. Все думаете с ипотекой? Сколько вы женаты? Уже три года? А все снимаете.
Опять: Киру не столько печалит, что у нее нет такого дома, сколько радует, что его нет у Мити и Кати.
– Мы, кстати, решились на ипотеку. Будем искать квартиру. А окна у вас пластиковые? Я недавно прочитала, самые лучшие все-таки современные деревянные. Но они безумно дорогие.
Молодец Катя! Уязвила богачей. Сам Митя на такие уколы не способен.
Инна приняла удар и перешла в атаку:
– Молодцы, что решились. Только не отгрохайте что-нибудь чересчур. Мы решили не рисковать с шашлыком на улице. При такой-то погоде. Просто заехали к «Новикову», накупили всякой всячины. Прошу к столу. Извините, что так по-походному.
Это значит: только не подумайте, что разложенная по одноразовым тарелкам и контейнерам снедь приготовлена собственными руками или куплена в каком-нибудь «Перекрестке». Ешьте, сознавая, что в ваших желудках исчезают долларов пятьсот, а то и больше.
Все очень-очень вкусно. Митя помалкивал и благодарил Инну за добавку. Но Катя не собиралась сдаваться:
– Вадик, сколько, ты говоришь, вы заплатили за это вино? Помнишь, Митя, в прошлом году в Испании мы его на ужин заказывали? Не скажу точно, но раза в три дешевле оно стоило.
– Катюшечка, ты что же, запомнила французское вино в Испании? – ужалила Кира сладким голосом.
Ничего себе подруга. А Катя только улыбается и поясняет, что, да, вино им тогда понравилось, и официант даже отодрал для них этикетку на память.
Был такой эпизод, но с этим ли вином? Немножко Катя переборщила.
Добродушный (с кем тут бороться, кого обходить?) Вадик:
– Да ладно вам. Вино, вино… Ты вот лучше, Катюша, растолкай своего благоверного. Сколько можно горбатиться на чужого дядю? На меня то есть. Почетный стоматолог курса – на троечника. Взял бы кредит, открыл свою собственную клинику. И помаленьку, помаленьку. Еще конкурентами бы стали. Ха-ха!
Говорил совершенно искренне. Потому что, если даже случится чудо и Митя станет сам себе хозяин, Вадик тяжело перевесит его жалкий кабинетик своей стоматологической сетью – небольшой, но позволяющей себе белозубо улыбаться на страницах глянцевых журналов.
Катя, напряженно:
– Всех денег не заработаешь. Кому-то важнее спокойствие и здоровье.
Инна, неожиданно кротко, будто уже победив:
– Катя, дорогая, вот будут у вас дети, заговоришь по-другому. Вот наш спиногрыз только-только в школу пошел, а знаешь, во сколько он нам обходится?
Бедная толстая филологиня Инна, преследовавшая Вадика с первого курса и на последнем женившая его на себе, своем богатом подмосковном папе и своей московской квартире. Родила через четыре месяца после свадьбы и не работала ни дня.
Катя зря волнуется. Митя абсолютно спокоен. Он действительно не хочет иметь ничего общего с арендной платой, увольнением неугодных и приглашением угодных, пожарными, ремонтом помещений и конвертами, перекочевывающими из портфеля в портфель или ящик стола. Как хорошо, что Катя с ним солидарна!
А Вадику он очень благодарен. Друг-однокурсник, скрывавшийся от Инны с очередной девушкой у него в общежитии, привел к себе в первую клинику и дал возможность за хорошее вознаграждение заниматься любимым делом – прохождением и пломбировкой каналов. Чем извилистее канал, тем больше он радует Митю. Еще Вадику спасибо за то, что Мите не надо пронзать пациентов рентгеновским взглядом, определяя, кто может заплатить «по-черному», а с кем лучше не связываться. Все денежно-психологические расчеты ведутся на низшем (регистратура) и высшем уровне. Стоящий посередине Митя в конце месяца получает весомую добавку к зарплате.
Катя считает Вадика не благодетелем, а эксплуататором.
Бесконечно одинокой Кире упоминание о детях не понравилось. Она вместе с креслом сместилась к Кате, перекосившись к ней плечом.
Миролюбивый Вадик:
– Ребята, вы извините, сейчас же аналитическая программа.
И с облегчением включил стоящий на полу телевизор. Сдвинули стол, чтобы всем было видно.
На ведущем клетчатый пиджак, клетчатая рубашка и клетчатый галстук. Как всегда, недружелюбно-брезгливо рассказывает о Западе.
Кира делает вид, будто ей интересно. Катя просто смотрит. Инна простодушно радуется картинке.
– Как можно так одеваться? Что, жена не могла подсказать?
Катя:
– Мы же их видели этой зимой в Шереметьеве. Я вроде уже говорила. А, только Кире. Так вот, они мимо нас в VIP-зал прошли. Представьте, на нем дубленка цвета… ядовито-кирпичного. И не поверите – ковбойская шляпа и ковбойские сапоги! А она еще хлеще. Шуба, вроде норка, но лимонного цвета! А на ногах такие мохнатые унты, как овцы.
Патриотичного телеведущего они действительно видели в аэропорту. Митю тогда удивил не только его чудной наряд. Оказывается, знакомый по телевизору злобноватый взгляд существовал и в реальной жизни, где обращался не на Америку, а на родное, российское окружение. Точно так же смотрела и лимонная спутница ковбоя. Этой своей солидарной, направленной на общих врагов настороженностью они тогда Мите понравились.
Вадик отчаянно пытается наслаждаться разоблачением недружественной Грузии. Инна капризно перетягивает внимание на себя:
– Слушайте, вы смотрели? Вчера, позавчера? Ток-шоу этого, как его… Тема была – необычные пары. Там были муж и жена… Он – профессиональный танцор. Она – без ног. Совсем, под корешок. К тому же он москвич, а она из провинции. И что бы вы думали? Он ее любит, жить без нее не может, и теперь они вместе танцуют. Она – на инвалидной коляске. Даже в конкурсах участвуют. Вопрос: может быть такая любовь?
Кира, с мгновенной ненавистнической готовностью:
– Глупости! Он садист, она – мазохистка.
Испуганный взгляд Вадика метнулся к жене и трусливо ушел в сторону.
– М-м-м… Да всякое бывает…
– Нет, не бывает «всякого»! Бывает одно – кобелю рано или поздно наскучит сучка. С ногами или без. И он залезет на другую.
Инна стервенеет. Фу, как некрасиво. С вами все ясно, друзья. Редкий случай, когда Инна не смогла или не захотела закрыть глаза на очередную провинность мужа. Конец предсказуем: Вадик задобрит Инну браслетом с сапфирами или Швейцарией. И будут они по-прежнему на своих днях рождения со слезой на глазах говорить друг другу «спасибо» и клясться в любви.
Как же можно так жить? Как можно называть такую жизнь любовью? И пускай бы все эти вадики и инны врали и притворялись между собой, так они еще хотят запачкать чужой рай. Митя должен был защитить и ту безногую с ее танцором, и себя