сухими колючими глазами, она привлекала всеобщее внимание. Куда бы Арина ни направилась, всюду слышала один и тот же любопытный шепоток.
Гости, сбежавшиеся на похороны, словно на бал, - наряженные и возбужденные, судачили о том, что Егоров просчитался при выборе жены. Больная, тихая, судя по всему, злая - иначе поплакала бы у могилки папеньки. Правильно, что держит ее в деревне, нечего таким букам в обществе делать. Арина, до которой доносились обрывки разговоров, плевала на них. Но ту часть, которая относилась к самому Федору, прослушала с любопытством и нескрываемым удивлением. Она узнала, что ее муж добрейшей души человек. Что он оплатил похороны и долги покойного, что выстроил ночлежку и дом для вдов, что он каждую неделю ходит в церковь и раздал в качестве милостыни уже около десяти миллионов. Это все Егоров, который пинает ее, сечет с нескрываемым удовольствием? Невозможно поверить.
На следующий после похорон день Федор отбыл в Астрахань по своим торговым делам. Жену оставил в N-ске. Вернуться обещал не позднее чем через месяц. Арина возликовала, узнав об этом. Месяц одиночества, а значит, счастья. Не желая сидеть все это время в мрачных стенах серого егоровского дома, она решила отправиться в Перелесье.
На этот раз поехала она по железной дороге. Оказалось, что от Ольгина до ее имения по прямой не больше двух часов на извозчике.
Арина сидела в санях. Ей было хорошо. Тепло и радостно. Шуба согревала тело, предвкушение милого отдыха - душу. Весело тренькал колокольчик, бодро тараторила Дуняша, взятая за компанию. Морозец бодрил. Солнце играло со снегом, превращая его то в голубой, то в белый искрящийся ковер.
Показались ворота. Купол церкви. Вот и дом должен вынырнуть, а за поворотом показаться крутой берег Оки и красное цилиндрическое строение, похожее на средневековую башню.
Извозчик сказал: «Тпру». Лошади встали. Арина вывалилась из саней и побежала вдоль стройных голых лип.
Вместо высокого, чудного в своей эклектичности особняка на фоне тусклого голубого неба высился обгорелый, почерневший остов. Несколько колонн, закопченная, некогда белая арка и груда черного мусора - вот и все, что осталось от родительского дома. Арина в ужасе перевела взгляд на восток. Там, нависая над обрывом, стоял мрачный, темно-серый, с пустыми глазницами окон, разрушенный замок. Над его крышей кружили вороны, а на обугленном балконе сидели нахохлившиеся галки.
Арина закричала. Птицы, испугавшись чуждого в этой тишине шума, взмыли вверх. Рухнула со скрежетом обгоревшая балка. Арина упала в снег и потеряла сознание.
Глава 6
Через месяц Егоров вернулся. Арина встречать мужа не вышла. Она заперлась в своей комнате и, сжимая в руках подсвечник, притаилась. С того дня как она увидела, что с ее имением сделал Егоров, ее не покидала жажда мести. Единственное, что остановило ее, когда уже одна нога была занесена над обрывом и желание умереть вытеснило все остальные, так это видение ЕГО кончины. Арина, застыв над проклюнувшейся изо льда черной водой, представила, как обрушивает на ЕГО голову тяжелый подсвечник. После чего Егоров падает у ее ног и истекает кровью.
«Я убью его», - решила она и отправилась назад в Ольгино.
Теперь ее мечта исполнится. Она знала, что он придет незамедлительно и, встретив препятствие в виде запертой двери, сокрушит его. Тут она и ударит. Что будет потом - смерть или каторга, ее не волнует. В любом случае не страшнее, чем жизнь с НИМ.
- Открой, - послышался знакомый властный голос из-за двери.
- Катись отсюда, - выкрикнула Арина и крепче сжала подсвечник.
- Я все равно попаду к тебе в комнату. Дверь можно сломать, дура. Но тогда тебе будет только хуже, лучше пусти.
- Зачем ты сжег мой дом?
- А, значит, все-таки пыталась удрать. - Его злорадный смех заставил Арину поежиться. Как же она его боялась! - Открой. Ну!
- Уйди.
- Не видела своего любимого мужа целый месяц и даже не соскучилась. Ай да жена! - Арина вздрогнула, когда дверь затряслась под сильными ударами. - Молись, женушка. Твой супруг почти с тобой!
Арина отступила. Толчки стали сильнее. И вот он ворвался в комнату. Потный, злой, страшный. Ничего не видя перед собой от гнева, Федор остановился. Арина размахнулась и что есть силы ударила его по опущенной голове. Раздался хруст. На черных волосах выступила кровь. Егоров покачнулся, поднял удивленные и совсем не страшные в этот момент глаза на жену, после чего рухнул.
Убила!
Арина вылетела из комнаты. Схватила пальто, сумку и, полуживая от страха, побежала на станцию.
Вечером она была в N-ске. Причесавшись, надев лучшее платье, она села в гостиной ждать. Она была уверена, что с минуты на минуту за ней придет полиция. Ее арестуют, потом сошлют в Сибирь. И все будут говорить, что она убила мужа из-за денег. А из-за чего же еще?
Арина была спокойна, так спокойна, как никогда за последние несколько лет. Наконец в дверь постучали. Она пошла открывать. На лице милая улыбка, а в сердце ни грамма сожаления.
Дверь открыта. На ступенях с перевязанной головой - Егоров. Живой, только усталый и бледный.
«Я же его убила!» Арина отшатнулась от призрака, охнула.
- Испугалась, душа моя? Не бойся. Это муженек твой. - Он схватил ее за горло, впихнул в дом. - Я же говорил, что меня нелегко убить. Меня Бог бережет. Мы друг другу многим обязаны.
* * *
Всю дорогу до Ольгино Федор не проронил ни слова. Он сидел, неподвижный и мрачный, как гранитная скала, только иногда поворачивался в сторону жены, задумчиво улыбался, а его глаза при этом поблескивали кровожадным алчущим огнем.
Приехали за полночь. Арина вошла в дом, словно на гильотину. Она знала, что наказание будет таким жестоким, каким не было прежде. Из глаз неожиданно полились слезы, тело начала бить дрожь. Что он сделает на этот раз? Просто побьет и изнасилует? Нет, слишком просто. Арина видела по его глазам и пламени, бушевавшему в них, что на этот раз он разозлился по-настоящему. А еще больше ее пугало его молчание - казалось, что он боится попусту растратить свой яд.
Арина покорно прошла на второй этаж, но у заветной двери встала как вкопанная. Страх, до этого дремавший, проснулся и вырвался наружу. Арина вцепилась в перила обеими руками, уперлась коленями в пол и закричала не своим голосом: «Не-е-е-т!» Она орала как бесноватая, извивалась, трясла головой так, что собранные в