все уже позади.
- Да где ж позади, коль у вас спина вся истерзана! Я вот мази принесла. Чичас помажем, вам полегче будет. Давайте-ка. - Арина повернулась к Дуняше своей кровоточащей спиной. Девчушка запричитала, потом сбегала, принесла теплой воды, обмыла, помазала густой, приятно пахнущей полынью мазью.
Потом Арина немного поела и легла на диван. Двухнедельное заточение началось.
Поначалу все было более или менее нормально. Дуняша носила еду, книги - в комнате остались спички и свечи, поэтому можно было читать, - разговаривала с хозяйкой. Арине не хватало свежего воздуха, но и к этому она привыкла, тем более что Дуня намыла в комнате полы и в ней стало значительно легче дышать.
Через неделю Егоров не приехал. Это могло бы и порадовать, но Арина начала заболевать. То ли лежание на холодном полу в полураздетом виде, то ли недоедание, то ли нехватка свежего воздуха, а скорее все вместе послужило причиной недомогания. Сначала оно Арину не напугало - она слишком часто хворала, чтобы небольшой жар мог ее выбить из колеи. Но с каждым днем ей становилось все хуже. Температура подскочила до критической, в груди появились хрипы. Потом Арина начала задыхаться и бредить. Она просилась на воздух, раздирала на груди платье, стонала, звала какого-то Никиту. Прислуга не находила себе места, каждый понимал, что хозяйке нужен врач и другое помещение, но ослушаться приказа никто не смел, поэтому лечение сводилось к отпаиванью отварами и настежь распахнутой двери - чтобы больная могла видеть свет.
Егоров вернулся с недельным опозданием. Сразу прошел на второй этаж. Увидев незапертую дверь, зло нахмурился. Тут же ему в ноги бросилась заплаканная Дуняша и начала сбивчиво объяснять, что приключилось с их хозяйкой. Федор не на шутку испугался.
Велел перенести горячую, обливающуюся потом жену в свою комнату. После рыкнул на челядь, послал за доктором своего кучера и сел у кровати ждать.
Болезнь оказалась серьезной, но не смертельной. Грипп. Доктор, милый сухонький еврей, поднял Арину на ноги уже через неделю. Все это время Егоров не отлучался из Ольгина, сидел подолгу у постели жены, много молился и дождался наконец, когда супруга откроет глаза и осмысленно на него взглянет.
- Очнулась, душа моя? - радостно спросил он.
- А тебе есть дело до этого? - чуть слышно проговорила Арина. Она чувствовала слабость во всем теле и опустошение в душе.
- Конечно. - Федор был на удивление весел. - А знаешь почему? Потому что ты умрешь, когда я этого захочу.
- О господи, опять. - Арина отвернулась к стене, не желая видеть торжествующую рожу своего мучителя.
- Смотри на меня! - грозно приказал Федор и грубо повернул ее к себе. - С папашей твоим я уже почти расквитался. Осталось чуть подождать.
- Что ты опять придумал, изверг?
- С твоим батянькой ничего и придумывать не надо. Чтобы его погубить, надо просто дать ему волю делать так, как он хочет. - Егоров сидел в кресле, постукивая нагайкой по голенищу сапога, и казался очень довольным. - Вот поразительно, старик уже, того гляди рассыплется, а все туда же. Картишки, рулеточка, бабы продажные. Слышишь меня, по девкам все шастает петушок наш.
- Оставь меня в покое. Я больна, слаба. Дай мне выздороветь или умереть! - выкрикнула Арина и тут же, будто выдохлась, в изнеможении опустилась на подушку.
- В покое я тебя не оставлю, даже не мечтай.
- Федор, ты женился на мне только для того, чтобы мучить? Зачем было платить так дорого за столь сомнительное удовольствие?
- Я женился, чтобы жить счастливо. - Он вскочил со своего кресла, навис над ней. - Я мечтал о тихой семейной жизни, о преданной жене. Твое ангельское личико только маска, но я на него купился. А ты оказалась шлюхой, что же мне прикажешь с тобой делать? Уж не любить ли?
- Отпустить.
- Куда? В имение? Все мечтаешь об этом? Забудь. - Он опять сел. Теперь лицо его было спокойно. - Кстати, не хочешь спасти батяньку? Его скоро посадят в долговую яму. Но если ты передашь мне права на Перелесье, которое я по глупости тебе подарил, я, может, выручу тестюшку. А?
- Не получишь ты от меня ничего.
- Не жалко папеньку?
- Жалко. Но я знаю, что твои слова гроша ломаного не стоят.
- Да ну? А мне кажется, что ты сбежать надумала. Дык не поможет. Опять найду и приволоку обратно. - Он встал, потянулся. - Засиделся я с тобой. Пойду свечу поставлю в церкви. Одну за здравие, другую за упокой.
- Кого похоронил?
- Еще не похоронили, но ждем-с.
- Федор, ты правда в Бога веруешь?
- Конечно. Не слышала разве, сколько я церквей на свои средства построил?
- Слышала. Но не пойму, как истинно верующий может быть таким жестоким.
- Я не жестокий, а справедливый. А то, что грешу иногда, так это не беда, авось бабульки в церквях замолят. Ну, выздоравливай. Я в N-ск. Приеду не знаю когда. Но ты жди, моя верная жена.
Вернулся Егоров неожиданно рано - через пару дней. Арина уже вставала и даже выходила на балкон подышать морозным воздухом, но, увидев приближающуюся тройку, вернулась в комнату, прилегла и сделала вид, что спит. Федор вошел к ней, не раздеваясь. Постоял хмуро, потом приказал:
- Собирайся. Через полчаса поезд в N-ск.
- Мы едем в город? Но зачем?
- На похороны.
- Кого?
- Батяньки твоего. Застрелился он.
* * *
Похороны были устроены пышные. Закрытый гроб (поговаривали, что Барышников снес себе полчерепа) был выставлен в здании Художественного музея, бывшего некогда собственностью покойного. Для прощания с экс-губернатором пришли многие: новый губернский голова, его заместитель, полицмейстер, все дворянское собрание, члены Думы, а также карточные шулеры, вольного вида женщины и прочий сброд, который не был пущен на порог кордоном полиции. Было много хвалебных речей, фальшивых слез, особенно старался губернатор барон Фредрике, всегда считавший Барышникова «чертовым либералом», но по случаю кончины возлюбивший своего предшественника.
Похоронили Алексея в фамильном склепе, рядом с родителями, сестрами, братьями и женой. У могилы было дано несколько залпов. В Рождественской церкви отслужена панихида. Одним словом, похороны стали заметным событием для города.
Арина пребывала все время в какой-то прострации. Она сидела у гроба, позволяла мужу держать себя за руку, принимала соболезнования, но не причитала и не плакала. Серьезная, бледная, с