мне объяснить. - Арина немного оправилась от страха. Не зверь же он, чтоб бить беременную. Она распрямилась, встала на колени.
- Апостолу Павлу объяснишь, когда он тебя в рай не пустит, - грубо отрезал он, а потом с каменным лицом занес ногу в хромовом сапоге и пнул что есть силы по Арининому животу. - Своих иметь не могу, но и выродки холопские мне не нужны.
Арина упала. Что-то внутри нее разорвалось, и град осколков разлетелся по телу, неся боль и ужас. Арина стукнулась головой об пол, раскинула руки и потеряла сознание, будто оно вытекло из ее лона вместе с кровью и сгустками.
* * *
Очнулась Арина в комнатке няни. Старушка сидела подле нее, прикладывала к ее лбу холодный компресс и плакала.
- Няня, что со мной? - чуть слышно спросила Арина.
- Все хорошо, деточка. Все уже позади.
- Мой ребенок?
- Успокойся, - ласково проговорила старушка. Потом, всхлипнув, опустила голову. - Нету ребеночка больше.
- А муж где?
- Ушел, ирод. В контору. Я ему говорю, мол, врача бы вызвать. А он только ухмыльнулся, говорит, что собаки сами себе раны зализывают. Я вот и позвала повитуху, уж не знаю, дохтур, можа, больше помог бы, да нету у меня знакомых.
- Спасибо тебе, нянюшка. Никто для меня большего бы не сделал. Встать помоги. - Арина, поморщившись от тупой боли, привстала.
- Да лежи, оглашенная. Говорят, вставать тебе нельзя.
- Мне оставаться здесь нельзя.
- Куда ж ты пойдешь? Вона глянь, какой фингал у тебя.
- Помогай, няня. Вещички надо собрать кое-какие. Уезжаем мы отсюда.
На улице было совсем темно, когда они подъехали к особняку Барышниковых. В доме горел свет. В одном из окон была видна переливающаяся хрустальная люстра, в другом - часть лепного потолка с позолотой. Арина постучала нетерпеливо. Она не чаяла оказаться за этими стенами. В безопасности. Окруженная привычными, милыми сердцу вещами. Дверь отворил сам граф. Он был при параде и явно куда-то спешил.
- Арина? - Его удивлению не было предела.
- Да, отец.
- Что ты здесь делаешь?
- Я ушла от мужа.
- Как ушла? Хватит городить ерунду. А что у тебя с лицом?
- С лицом все в порядке - заживет, а вот с душой хуже. Ты не позволишь мне войти?
- Нет.
Арина вздрогнула от холодного ответа. Это говорит ее любящий папочка?
- Папа, ты не понимаешь. Я вернулась. Жить с Егоровым я больше не буду.
- Нет, это ты не понимаешь. Ты теперь его жена. И никуда ты от него не денешься. Пока смерть не разлучит вас.
- Папа, папочка, послушай. Если так пойдет, как началось, смерть разлучит нас очень скоро. Он убьет меня. - По ее лицу катились крупные слезы. Алексей не мог спокойно смотреть на них. Его дочка несчастна. Он очень сожалеет, но ничем помочь не может.
- Арина, вернись домой.
- Я и вернулась.
- Теперь твой дом там, где твой муж. - Алексей начал раздражаться. Жалость сменилась досадой. Только все устроилось, только он вздохнул спокойно и избавился от обузы. И вот, пожалуйста, начинается все сначала. Папочка, помоги, папочка, позаботься. А о нем кто позаботится? - В любом случае наш особняк уже собственность Егорова. Я скоро переезжаю отсюда.
- Как же я вас всех ненавижу! - Арина разрыдалась и бросилась к воротам.
Она бежала по дорожке, посыпанной гравием, вдоль подстриженных кустарников. Вслед ей смотрели грустные атланты, и даже они, казалось, издеваются над ней. Наконец они дождались - кому-то хуже, чем им.
Глава 3
Арина дремала. Уснуть ей не давала тупая боль внизу живота. Девушка то проваливалась в забытье, то выныривала из него.
Светало. Рядом с ней клевала носом няня. Извозчик вяло подстегивал уставших лошадей.
Они ехали по ухабистой дороге. Вдоль нее тянулись поля, вдали был виден лес. Арина огляделась. Места ей были не знакомы.
- Далеко ли еще до Перелесья? - спросила она у извозчика.
- С часок езды. Больно дорога плохая. Развезло.
- Мы уже так давно едем, а еще час?
- Не меньше. Не терпится домой?
- Вы угадали.
- Хорошо, что меня нашли. Другой бы ночью в такую даль не повез, сколько ни сули деньжонок.
- Спасибо вам.
- Не на чем.
Арина вновь задремала. Ей снилось Перелесье. Речка, лесок, одуванчиковые поля. Сквозь сон она услышала резвый конский топот. Арина открыла глаза. К ним на бешеной скорости, разбрызгивая вокруг себя комья грязи, приближалась повозка. В ней во весь рост стоял грозный бородатый мужчина в черном сюртуке. Егоров! Сердце Арины испуганно шарахнулось, сама она похолодела, а боль, до сего момента несильная, стала нестерпимой.
Без единого слова Федор вытащил жену из экипажа, перенес ее вещи, кивнул хмуро няне, сунул извозчику пять рублей и увез Арину в прекрасную тюрьму под названием Ольгино.
Село это располагалось на берегу мелководной, но быстрой реки Сейминки. На противоположном росли чудные дубравы. А на самом высоком холме высилась построенная Егоровым церковь.
Арину везли по главной улице вдоль ладных маленьких домиков, утопающих в цветущих садах. Было солнечно. Воздух наполнял аромат цветущей вишни. Повозка выехала на обширную площадь. В центре ее был фонтан, вокруг него крепкие каменные строения. Одно особенно привлекало внимание: трехэтажное, построенное из красного кирпича, украшенное огромными круглыми часами, увенчанное гербом: ветряная мельница, колос и надпись «Егоровъ».
Повозка свернула. Показался высокий забор, ворота в нем. Они въехали. Кругом было зелено от буйно растущего пируса. Лошади встали. Арина вылезла из повозки, завороженно глядя на дом, к которому они подъехали. Чудеса! Удивительный сказочный терем, словно сошедший с лубочной картины. Дом был двухэтажным, бревенчатым, с высоким крыльцом, балкончиками, узкими вытянутыми окнами с резными белыми наличниками, венчала же его остроконечная башенка. Арина взошла на крыльцо следом за мужем. Колонны, подпирающие навес, тоже были резными, впрочем, как и балконные перегородки, окантовка крыши, бортики. Дом казался кружевным, сотканным каким-то всесильным волшебником из дерева.
Егоров открыл дверь. Вошел. Арина следом. Выглянув из-за спины мужа, она с любопытством стала разглядывать дом изнутри. Большая прихожая, казавшаяся огромной из-за пустоты рубленых стен, на полу домотканая дорожка, резные перила лестницы, ведущей на неведомый второй этаж.
Маленькие решетчатые окна впускали в комнату мало света, поэтому помещение казалось мрачным, стены - бордовыми, а лестница тонула во тьме. Внутри дом