— Ты всегда это делаешь. Оберегаешь других, жертвуя собой, но абсолютно не думаешь, что с ними будет, если с тобой что-то случится. Ты…
— А ты разве нет? Когда ты встала на его пути и заслонила всех собой, думая, что Люциан хочет навредить нам, разве ты не сделала то же самое, Никки?
На его лице играют желваки. Демиан тоже взбешён, но у него лучше получается скрывать это. Я же, уверена, выгляжу и веду себя как настоящая фурия. Учитывая, что всё по определению должно быть наоборот, это даже комично. Но мне не до смеха. Я злюсь. И мне больно. Больно, чёрт подери!
Потому что это всё из-за меня. Из-за моей глупости и самонадеянности. Если бы я не пыталась остановить Люциана, ничего этого бы не случилось.
— Мне жаль, — выдыхаю я, пытаясь затолкать слёзы обратно. Но они льются — беззвучные и горячие. Обжигающие. Яростные. Горькие. И стыдливые. — Я поеду с тобой, Демиан. Я не брошу тебя. Мне неважно, что…
— Неважно?!
Он хватает меня за плечи и разворачивает вместе с собой. Теперь я прижата к двери, а Демиан нависает надо мной, окутывая родным запахом дождя и сандала. Это ранит ещё больше. Если Демиан не изменит решение, то это последняя наша встреча. Неужели мы и её потратим на ссору?
Он снимает тёмные очки, и я судорожно тяну воздух, смотря на адское пламя, пылающее в его глазах.
Люциан больше не использует Демиана как сосуд для себя. Он получил гораздо больше — его верность. Адское пламя в когда-то серо-голубых глазах — это знак принадлежности хозяину.
Тристан и Роб умирали, и Демиан призвал Люциана. И, разумеется, за спасение их жизней Люциан потребовал плату. Демиан проживёт свою человеческую жизнь, выполняя поручения Люциана, а затем переродится в нечто иное, чтобы служить ему вечно.
При нашей последней встрече Люциан не сказал мне, что это Демиан его призвал. А во время сражения он не соизволил дать мне ни единой подсказки, что Вито и его люди предали нас. Зато Роза произнесла фразу, о которой я не могу перестать думать.
Люциан никогда не делает ничего просто так, без веской на то причины…
Правда ли кто-то мог прочитать наши мысли, и поэтому он не поделился планами? Или Люциан специально подстроил всё таким образом, чтобы я помешала ему, наших друзей ранили и Демиан был вынужден заключить с ним ещё одну сделку? В случае с Люцианом никогда нельзя быть уверенной на сто процентов.
«Ты не могла догадаться. Я этого и не ждал», — вот что он сказал мне. Люциан не разозлился на меня, и теперь это обрело смысл.
Я не знаю, кем станет Демиан после смерти, он не говорит. И он хочет покинуть нас. Уехать туда, где мы его не найдём. Демиан боится, что может навредить нам. Боится, что адское пламя и способность влиять на чужой разум — это лишь начало изменений.
— С этим ты хочешь жить, Никки? — цедит он мне в лицо, обнуляя и без того ничтожное расстояние между нами. — На это ты хочешь смотреть, просыпаясь по утрам?
— И на это в том числе, — шепчу я и касаюсь его щеки.
Демиан дёргает головой, но я обхватываю его лицо двумя ладонями и заставляю посмотреть на меня.
— Я люблю тебя любым. Я пойду за тобой на край света и спущусь в ад. Не смей решать за меня, Демиан. Не в этот раз.
Он глубоко вздыхает. Хочет отстраниться, но я не даю, и Демиан цедит:
— Ты чёртов наркотик, Никки Гонсалес. Я не могу завязать. А ты не облегчаешь мне задачу.
— И не облегчу. Ты не отвяжешься от меня. Я рядом, понял? Сейчас и всегда. Ты говорил, что всегда будешь выбирать меня. Так выбери.
— Я тебя недостоин, — выдыхает Демиан и прикрывает глаза.
— Нет, ты достоин. Больше, чем кто-либо. Больше, чем я сама. Ты показал мне, что значит жить, а не выживать. С тобой я узнала себя. И если тебе приспичило попутешествовать, я с удовольствием составлю компанию. Всегда мечтала увидеть, что находится за пределами объединённых земель. Не отмахивайся от меня, Демиан. Не разбивай мне сердце. И не прячь глаза, когда говоришь со мной. Я не боюсь. Для меня ты не монстр. И я хочу тебя видеть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Его руки дрожат, когда он обхватывает меня за шею. Демиан прижимается своим лбом к моему, и мы просто стоим, слишком взволнованные, чтобы продолжать разговор.
Спустя долгие минуты я приподнимаюсь на носочки и целую Демиана в губы. Сначала он не отвечает на мой поцелуй, но затем содрогается всем телом, стонет и просовывает язык мне в рот.
Моя кровь закипает мгновенно. Я так по нему истосковалась, что готова прямо здесь отдаться ему. Хочу, чтоб он взял меня немедленно. Хочу быть с ним и только с ним. Хочу…
— Хорошо, — шепчет Демиан, разорвав поцелуй. — Ты поедешь со мной. Но ты не спустишься в ад, Никки. Никогда. Ни ради меня, ни ради кого-то. Это моя ноша, и я понесу её сам.
Хочу возразить, но мою реплику опережает насмешливый голос:
— Ты удивляешь меня, Демиан. Твоя женщина оказалась верна тебе настолько, что готова последовать за тобой хоть в ад, хоть на край света. А ты ломаешься как девчонка. Даже со мной ты столько не торговался. Но ты не в праве ей что-либо запрещать. Никки свободный человек, и, если она хочет, я с удовольствием внесу её в список.
Из Демиана вырывается животный рык. Не успеваю даже охнуть, как он бросается на Люциана. На своего хозяина, которому поклялся в вечной верности…
Глава 38
Демиан
Есть битвы, в которых оружие бесполезно…
Эти слова, произнесённые Доротеей, врезались в мою память. Но сейчас я точно не следую её наставлениям.
Не знаю, что во мне осталось от человека, кроме продолжительности жизни. Люциан сказал, что я перевоплощусь лишь после смерти. Но он вновь «забыл» упомянуть о ряде деталей. Видимо, счёл изменения, которые со мной произойдут при жизни, незначительными.
Я уже стал сильнее, быстрее, выносливее. Дольше могу обходиться без пищи и сна. Вижу в темноте так же хорошо, как и при свете. Огненные глазки — это отдельный вид прекрасного.
Что дальше? Рога? Если проклюнутся — спилю нахрен.
— Зачем так психовать? — мурлычет Люциан, уклоняясь от очередного удара. — Ты ведь знаешь, я не люблю напрасную агрессию.
— Зато любишь быть причиной её появления.
— Кто виноват, что все мои слова ты воспринимаешь в штыки. Неужели я тебе настолько не нравлюсь?
Он снова уклоняется и быстро перемещается мне за спину. Но я двигаюсь с той же скоростью, что и он. Мы кружим по комнате, и всё выглядит размытым. Кроме него. Такую большую пташку сложно не заметить. И я намерен основательно пощипать его пёрышки.
Люциан посылает мне ослепительную улыбку и втягивает свои долбаные крылья, чтобы я их не попортил. Эта сволочь умеет читать мысли.
— Не лезь в мою голову.
— Остынь, Демиан. Я не желаю вам зла. Не думал, что ты так разозлишься. Я не стану обманывать её, вербовать или заставлять. Но если она сама примет это решение, ты не вправе запретить ей. К тому же, не думаю, что её отсутствие пойдёт тебе на пользу. Ты психуешь, когда её нет рядом.
— А ну заткнулись оба! — сердито вскрикивает Никки. — Остановитесь вы уже. Меня сейчас стошнит от того, как вы мельтешите. И хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет!
Я замираю. Люциан тоже.
— Не могу поверить, — бормочет он, пряча улыбку. — Человеческая женщина затыкает мне рот.
— Тебя это забавляет, даже не пытайся отрицать, Лукьян, — парирует Никки, подходя к нам.
Кстати, она права. Люциан и правда веселится. Он вообще очень странный. Учитывая, какой силой он обладает, я не перестаю удивляться тому, что он не имеет ничего против такого фривольного общения.
— О, так теперь я Лукьян? Ты наконец признаёшь, что мы близки?
— Прекрати паясничать, — огрызается Никки. — Ты, — она тычет пальцем мне в грудь. — Хватит запрещать мне и решать за меня. Я буду поступать так, как считаю нужным.