показания? – крикнула им женщина от фургона.
– У нас есть ваши данные, – откликнулся Робертс. – Спасибо.
Полицейские отошли от двери. Робертс сообщил по рации, что они на месте происшествия и собираются войти в дом.
– У тебя есть лом? – спросил он.
Талбот покачал головой.
Робертс проверил каждое окно нижнего этажа – все заперты изнутри, надел перчатки, отстегнул дубинку и разбил ею стекло эркера.
74
– Где Милн?
– В двадцати минутах отсюда.
– Он послал вас первой?
– Мы были ближе всех к месту.
– Но вы же понимаете, что обвинять меня – это полный бред?
– Это были не мои слова.
– Ну да, вашего напарника.
Фэйми и Чарли все еще сидели на кровати, Хантер – на стуле, а Эспи стояла позади нее. По лицу Чарли текли слезы, которые она вытирала низом футболки.
– Так почему меня арестовывает не Милн? – спросила Фэйми. – Я удивлена, что он позволяет женщинам делать самую эффектную часть работы.
– Он думал, что вы сбежите, – призналась Эспи.
– Вам лучше молиться, чтобы сегодня ничего не случилось, потому что, бьюсь об заклад, каждое информационное агентство, каждая газета, каждый веб-сайт, каждый новостной канал в мире узнает все подробности о вашей некомпетентности. Что вас предупреждали, а вы ничего не сделали.
Слова попали в цель. Конечно, это Фэйми арестовали за семь убийств, но сейчас пришлось защищаться полицейским. Фэйми переводила взгляд с Хантер на Эспи, следя за языком их тел. Поднятые брови, ободряющие кивки. Потом ее осенило. Она поняла, почему Эспи казалась более смелой из двух женщин. Младший констебль, объявившая текущую полицейскую операцию «бредом», была женщина, уверенная в своем положении. Эти женщины были не просто напарницами, они были парой.
Фэйми подумала, что у нее есть минут пятнадцать.
– Что вам подсказывает ваш инстинкт, детектив Хантер? Считаете, что арестовываете правильного человека? Томми Дара тоже убила я? Вы не упомянули его в своем списке. Может, и здесь дело в моих «связях с преступным миром»?
– Мне приказали арестовать вас. Я и арестовала.
– Детектив Хантер! К черту ваши приказы! Хоть раз! Я знаю, что общение со мной – сплошные нервы и кошмар, но уделите мне пятнадцать минут. Я арестована, я это поняла и бежать не собираюсь. Вы свою работу сделали. Но давайте на секунду забудем дерьмовую теорию Милна. Фото Амаля, что вы мне показали, оно есть у всех ваших коллег? По крайней мере у тех, что в Ковентри? Откуда оно у вас, кстати?
Хантер и Эспи выглядели отрешенными.
– Это не наше дело, – сказала Эспи.
– Может ли это стать вашим делом? Хоть на некоторое время?
Констебль вздохнула:
– Боюсь, нет.
– Отвечая на ваш вопрос, – вмешалась Хантер, – фотографию мы получили по почте.
Фэйми нахмурилась.
– Мы – это кто?
– Милн. Получил и передал мне.
– Отправитель анонимный?
Хантер развела руками и пожала плечами.
– Насколько оно обрезано? – спросила Чарли. – Сколько еще человек на исходном кадре?
– Четыре или пять, насколько я помню. Похоже на какое-то семейное торжество.
– Можно посмотреть?
– У нас его нет.
– А сможете достать?
Хантер и Эспи вновь переглянулись.
– Пожалуйста, – сказала Фэйми. – Ваш босс скоро будет здесь, и будет уже слишком поздно. Один звонок.
Хантер позвонила. Через две минуты ее телефон зажужжал. Она открыла фотографию и передала телефон Фэйми. Чарли придвинулась поближе, чтобы видеть экран.
Снимок сделан на улице. Лето. В кадре восемь человек в три неровных ряда. Братья Хуссейн сидят на стульях, слева и справа от них – пожилые мужчина и женщина. Перед ними – два скучающих подростка, один из которых прижимает к груди телефон. Позади Амаля стоят две женщины, обе с полуулыбками. Одна из них положила руку на плечо Амаля. Эффектная, лет тридцати, черные волосы до плеч. Вторая женщина – повыше и помоложе – смотрит прямо в камеру, чуть склонив голову.
Фэйми крепче сжала телефон. Кровь застучала в ушах. Она максимально приблизила лицо молодой женщины. На переносице у нее был небольшой шрам.
– Господи Иисусе.
– Что? – спросила Чарли.
– Те женщины, позади Амаля. Скажем, его жена и ее подруга. Та, со шрамом была…
Хантер закончила фразу:
– …сфотографирована в душе. Они обе есть на фотографиях Сета.
Фэйми прижала руку ко рту и пробормотала:
– Сет трахал жену Амаля. И женщину со шрамом, кем бы она ни была, тоже. – Снова нахлынули знакомые чувства ненависти и отвращения. Фэйми еще раз посмотрела на фотографию. Молодое лицо, улыбающиеся, веселые глаза. – Будем надеяться, что это няня.
Эспи и Хантер переглянулись, и Фэйми это заметила.
– Теперь я могу быть свободна?
75
Решив не пользоваться телефоном Грегора, Хари все-таки уснул. Ему снились его сестры, окровавленная Мэри Лоусон и похоронная процессия, во время которой все почему-то бежали. Проснулся он весь в поту. Взглянул направо. Телефон исчез. Слева от него Коллинз стояла на коленях, закрыв глаза. В комнате было уже светло. Он прищурился, глядя сквозь зазубренные осколки разбитых окон. Голубое небо без облаков в стальной раме. Наступил новый день.
Хари огляделся вокруг, наблюдая за молчаливыми напряженными приготовлениями, происходящими вокруг него. Он вспомнил старый документальный фильм об индийской сборной по крикету, который он смотрел с бабушкой. В одном из эпизодов рассказывалось о тщательной подготовке их звездного игрока Сачина Тендулкара. В раздевалке он распаковывал свою сумку, вынимая из чехлов перчатки, щитки и обувь, доставал фотографии своих детей и флаг Индии. Потом он осматривал поле, оценивая его жесткость и влажность и делал несколько ударов битой. Если его все устраивало, он возвращался в раздевалку. Бабушка широко улыбалась. «Ты знаешь, что это означает, Хари? – Она указала на Тендулкара на экране. – Он готов к битве. Вот что».
На складе Грегор, Биничи и Камран проводили собственные ритуалы подготовки. Они тоже готовились к битве. Грегор занялся ножом, оценивая каждый миллиметр стали. Осмотр и полировка. Биничи наносил масла, разные бутылочки для разных частей тела. Особое внимание он уделял мышцам ног, массируя их пальцами и костяшками. Его кожа сияла. Осмотр и полировка. Камран делал растяжку: лежа на спине, он по очереди подтягивал ноги к груди. Он скручивался, перекатывался и балансировал. Под импровизированной повязкой на груди расползалось пятно красного цвета. Камран размотал ткань, промокнула рану и перевязал ее снова. Осмотр и полировка.
Хари не двигался. У него не было рутины или ритуала и уж тем более «душевного состояния», которого нужно было достичь. Трясущимися руками он взял бутылку с водой и сделал несколько глотков – его тут же вырвало. Он хотел было извинится, но